Он не делал этого уже долгое время. Даже когда за ним пришел Толбек, он сражался скорее инстинктивно. Но сейчас все будет иначе.
Ариман позволил полностью вернуться ощущениям психического «я». Его разум принялся выискивать дисбаланс в химии тела. Ему следовало обрести равновесие. Чтобы достигнуть боевого состояния, все должно находиться в идеальном равновесии. Ариман осознал, что припал на одно колено — голова склонена, словно в молитве, кончики пальцев упираются в палубу.
Азек поднялся и открыл глаза.
Вокруг него продолжали падать обломки. Ариман видел, как рваные куски металла медленно вращаются среди обрывков горящего пергамента. Стены прогнулись наружу и накалились от невыносимого жара, будто в них угодил кулак титана. Стоявший рядом с ним Астреос все еще выпрямлялся, его рука тянулась к рукояти меча. Кадин был в шаге от него, там же, где находился в трюме «Дитя Титана». Их окутывало красное свечение, пойманное в момент, когда оно перестало стробировать и потускнело. Потолок скрывала дымка, вырывавшаяся из вентиляции. Колдун почувствовал в нем токсины, в каждой его частичке таился смертоносный потенциал. За спинами воинов скапливался мрак, перед ними возвышалась клепаная металлическая дверь. Из центра литеры «І» с тремя полосками из черного мрамора на Аримана взирал пожелтевший череп. Колдун не узнал символ.
Сердца ударили снова.
Мысли, причинно-следственная связь и логика встали обратно на положенные места, будто шестеренки часового механизма. Вот что значило быть магистром храма Тысячи Сынов, вот чего так и не сумел постичь Империум: сила без равновесия — ничто. Причинность, уравновешивающая силу, воля, уравновешивающая страсть, хладнокровие, уравновешивающее ярость.
Ариман ощутил, как библиарий тянется в варп, стягивая силу, подобно тонущему человеку, который пытается вдохнуть воздух. Глупо, опрометчиво, несбалансированно. Варп склонялся перед волей, но находящемуся в равновесии разуму и телу он давал возможность воспарить. Ариман ждал. Он был готов, его разум сосредоточен, процесс шел с идеальной точностью. Колдун расширил границы сознания. По коридору с другой стороны двери к ним бежали люди.
Кадин сделал шаг, гидравлика аугметических ног, заменяющих мышцы, сжалась. Дверь перед ними оставалась закрытой.
Ариман изваял образ мысли и формулы, поместив их на чистый лист разума, словно хирург, который раскладывает лезвия на серебряном подносе.
Он готов.
Сердца сделали еще удар.
Нога Кадина опустилась на палубу. Лицо Аримана залил красный свет, когда он телепатически отдал команду.
+ Ложись. +
Астреос нырнул на пол. Кадин дернулся и попытался отмахнуться от приказа, уже летя в стену коридора.
Из глаз Аримана выплеснулся огонь. Воздух, взревев, начал закипать. Раскаленный добела луч врезался в дверь и пробил ее, словно копье — жир. Потекший металл вырвался расплавленным цветком. Дыра в двери расширилась, выгибаясь наружу, становясь все ярче и ярче.
Ариман ощутил присутствие разумов за дверью: четырнадцать еще были живы, один угасал, десять уже погибли. Его телекинетический удар попал в дверь и рассеял обломки конусом расплавленного металлического ливня. Укрывшихся в коридоре солдат смело волной давления. Некоторые, стоявшие вдалеке, сохранили самообладание и открыли огонь. В пылающую брешь понеслись выстрелы.
Ариман двинулся вперед. Холодный свет последовал за ним, окутывая его тело, спиралью свиваясь вокруг колдуна, словно незримый ветер. Солдаты продолжали стрелять, когда он шагнул в брешь. Лазерные лучи и простые снаряды вспыхивали, сталкиваясь с мантией из света, и начинали кружиться, формируя все ускоряющуюся колонну. Ариман продолжал идти, циклон стал засасывать обломки с палубы, разрастаясь, становясь все быстрее и быстрее, начиная пылать, когда фрагменты раскрошились в песок. По его поверхности затрещали молнии. Ариман чувствовал, как его разум удерживает каждую частичку.
Колдун подошел двери. Навстречу ему понеслась волна огня. Ариман высвободил циклон, и тот ринулся вперед.
Шторм обрушился на солдат и разорвал их в клочья. Он понесся дальше, обгладывая стены коридора до сверкающего металла и забрызгивая их красной жидкостью. Ариман двинулся следом, его глаза оставались закрытыми, а разум направлен вперед, изучать корабль, осязать и охотиться, подобно спущенной с поводка гончей.
Иобель поднялась на ноги. По внутренней стенке шлема текла кровь. Она стянула шлем и утерла ее.
— Аварийный протокол… — запротестовала Малькира, когда Иобель глубоко вдохнула. В зале управления витала вонь перегоревшей проводки и перегревшихся машин. Иобель чувствовала кровь на губах. Голова болела так, будто ее кто-то пытался вскрыть. Хроноловушка на груди выла, ее шестеренки крутились быстрее, чем она успевала уследить за ними.
— Умолкни, — сказала она и сплюнула на пол. Малькира затихла. Иобель не видела ее лица и задавалась вопросом, не могла ли старая карга умереть от шока.
— У нас вторжение второго уровня, — надтреснутым монотонным голосом произнес Эрионас.
— Первого, — поправила его Иобель. В груди что-то влажно щелкнуло. Она закашлялась и ощутила на языке кислый привкус железа. В момент удара, когда началось вторжение, она кое-что заметила. Нечто маячило в ее восприятии, подобно ссадине. Впечатление души, которая прорвала их психическую защиту, словно рука, разорвавшая сладкую вату. Спокойствие — скрытый за силой разум, который руководил разрушением, был спокойным. — Это вторжение первого уровня.
— Откуда ты знаешь? — спросила Малькира.
— Потому что я единственный псайкер на корабле, — она поочередно взглянула на каждого инквизитора. Палуба вздрагивала в такт с огнем макроорудий. — Я ощутила, что случилось. Это он — и он знает, что мы видели. Он пришел за нами.
Разум Аримана кружил вокруг «Владыки человечества». Это была его мыслеформа, образ разума и души, спроецированный в варп. Азек все еще стоял в темном коридоре, но разум его был призрачной летящей птицей. Чувства скользили по туннелям, проходили сквозь металл, таранили защищенные оберегами двери. В разуме мелькали чувства и образы: запах масла, грохот ботинок по плитчатому полу, рев сирен. Он подмечал каждую деталь, выстраивая в голове цельную карту. Азек расширил сознание, истончив его до слоя восприятия и инстинктов. Физическая сущность угасла до призрачно-тонкого впечатления, разумы превратились в свечи, горящие в тумане материи. Когда колдун воспарил, то почувствовал кристаллические очертания психических оберегов и пустоту куполов нуль-полей. Он пролетел мимо, проникая сквозь бреши, подобно воде, капающей сквозь трещины в стекле.
