Канарис сделал паузу и пригубил остывший кофе.
— Это только первый уровень проблемы, так сказать, выжить остаткам цивилизации и сохранить знания, но, как мне кажется, за всем этим стоит более глобальная задача.
— Какая же? — не выдержал Гиммлер.
Канарис мельком глянул на Гейдриха, с которым у него были определенные договоренности, и именно в эту минуту предполагалось провести взброс некой стратегической информации в рамках сверхсекретной операции, которую уже больше месяца совместно проводили Канарис и Гейдрих, и вот сейчас она перешла в активную фазу. Про существование второго мира 1914 года, где вовсю уже резвится Оргулов, решили не упоминать, оставили это в качестве туза в рукаве.
— Мы тщательно и всесторонне проанализировали большинство требований Оргулова. Всё подводит к тому, что они в ближайшее время возьмут под контроль околоземное пространство, и с искусственных спутников Земли, на которых будет размещено оружие, смогут полностью контролировать всю земную поверхность.
Эта новость повергла в шок даже Гиммлера, учитывая то, что ничего из сказанного не было вообще изложено в докладе.
— Вы уверены, адмирал?
— Абсолютно. Поэтому-то пришельцы в первую очередь уничтожили Пенемюнде и все наши заводы и лаборатории по разработке и производству ракетного оружия. Фактически они нам закрывают дорогу в космос, и в этом есть определенный глубинный смысл.
Тодт, уже бывший в курсе всего, решил подыграть и сам спросил:
— И в чем этот смысл, если они в состоянии разгромить любую армию?
— При этом всё равно будут нести невосполнимые потери. А использование оружия массового поражения для них возможно, но только в самом крайнем случае. Я сомневаюсь, что у них осталось много этих зарядов, с учетом того, что вся промышленность фактически разрушена в их мире. А теперь представьте, что у нас есть один или два таких заряда — и как мы можем их применить с максимальной эффективностью? А никак. По развернутым в поле войскам? Это всё равно, что молотком по таракану бить — много грохота с минимальной пользой. Такие средства используются только для уничтожения стратегических объектов. Сбросить как обычную бомбу с бомбардировщика? Так у пришельцев сейчас самая эффективная система ПВО, и я не удивлюсь, что изначально она разрабатывалась как раз для противодействия средствам доставки зарядов на основании деления ядер. Самолеты тихоходны, и скорее всего, вместо них используются самонаводящиеся ракеты, правда намного более совершенные, нежели те, что мы пытались испытывать в Пенемюнде. Сам факт уничтожения научного центра говорит, что наши ученые двигались в правильном направлении. А если предположить, что в будущем война велась между САСШ и Россией, то применение ракет, летящих по баллистической траектории для достижения других континентов, вполне логично. По нашим расчетам, в таких условиях вылет ракет на высоты более ста километров просто необходим для достижения столь удаленных целей, что как раз и входит в один из запретов пришельцев. При этом возможно, что пришельцы ставят перед собой цели в далекой перспективе по освоению внеземных объектов. Например, организация поселений на Луне, Марсе или других планетах Солнечной системы, где однозначно должны быть полезные ископаемые. Мы же не знаем до конца все возможности так называемой пространственно-временной транспортной системы. Они вполне в силах доставить маяк в космос или на другую планету. Если им это удастся, то в долгосрочной перспективе русские получат поистине подавляющее превосходство и смогут диктовать условия любому государству или военному блоку, оставаясь при этом фактически неприкасаемыми, так как все основные производства и командные центры будут выведены в космос.
Тут не выдержал Гиммлер и вклинился в разговор:
— Чем это нам грозит?
— Нам не столь сильно, сколько это направлено против САСШ, которых защищает океан. По многим оговоркам и по тому, что пришельцы знают английский язык, а немецкий у них не популярен, основными противниками в будущем у них были англосаксы и их сателлиты. Если русским удастся отбиться от объединенного вторжения, пришельцы в течение двух-трех лет смогут разместить ударную группировку на орбите Земли, против которой мы ничего не сможем сделать. И скорее всего, в мире будущего это всё реализовано, и Оргулову предстоит только восстановить эту систему в нашем времени, дав тем самым Сталину мощный инструмент для управления миром.
В кабинете наступила гнетущая тишина. Перспектива стратегического проигрыша такого уровня всех просто повергла в шок. Гиммлер задал вопрос, который волновал всех в этой комнате:
— И что, мы ничего не сможем сделать?
— Сейчас нет. И Сталин это прекрасно понимает и вовсю способствует этому плану: недавно Оргулов стал генералом и был принят в члены Государственного комитета обороны СССР. Вы сами понимаете, что это значит. Наш неуловимый капитан Зимин будет для Сталина осваивать космос.
Тодт, который сам до конца был не в курсе всей ситуации, заинтересованно спросил:
— Значит, фактический запрет на производство баллистических ракет предполагает запрет на средства противодействий орбитальным бомбардировщикам?
— Однозначно. Сейчас русские будут тянуть время, играть в политику, несколько раз ощутимо дадут по носу и нам, и англичанам с американцами, а сами начнут запускать в космос боевые корабли.
Гиммлер решил резюмировать всё сказанное:
— Можно сказать, что любое перемирие в ближайшее время будет только оттягиванием нашего полного уничтожения в будущем?
— Учитывая плохо скрываемую ненависть к нынешнему режиму в Германии — однозначно да. И чем больше пройдет времени, тем больше русские наберут силы для максимально эффективного удара с минимальными потерями.
Опять пауза. Канарис с интересом рассматривал собеседников. Для него уже давно шла Большая Игра по спасению Германии, и он ясно понял намек, даже не намек, а прямое указание пути, единственно правильного пути спасения, полученное во время личной беседы с генералом Оргуловым и потом подтвержденное главой НКВД Берией. Они в один голос уважительно отзывались о послевоенной ГДР и о немцах, как хороших и надежных союзниках, когда у тех из голов выбили идиотские мысли о расовом превосходстве и фактически уничтожили национал-социалистическую партию. Это был тот выход, о котором ему фактически сказали, и Канарис, плотно работая среди военных и промышленников, потихоньку подводил страну к решительному шагу по смене идеологии, и проигрыш в войне на востоке был очередным из этапов протрезвления немецкого народа.
Гиммлер подозрительно посматривал на адмирала Канариса и пытался понять, к чему клонит этот сухощавый невысокий человек, который так мастерски манипулирует настроением всех присутствующих.
— Хорошо, адмирал, ваши рекомендации по сложившейся ситуации?
Канарис сжал губы, глянул как бы виновато на Гейдриха и заговорил:
— Я согласен со всеми в этой комнате: нам как можно быстрее необходимо вывести войска из России, заключить мирный договор и любой ценой сохранить армию, даже оставив русским всю нашу технику и средства усиления.
Естественно, ни в какой антирусской коалиции нам нельзя участвовать — мы находимся ближе всего и, учитывая сколько к нам накопилось претензий у Сталина, первый удар возмездия или даже последний, с использованием зарядов на основе деления ядер, будет по нам. И уж поверьте, что пришельцы сделают так, чтоб никто из тех, кто сейчас находится в этой комнате, не остался в живых.
— Так в чем выход? — не выдержал Дёниц, которого очень сильно волновал вопрос возможности обнаружения подводных лодок с орбитальных спутников пришельцев.
Канарис невесело усмехнулся.
— Выход один. Необходимо обязательно спровоцировать войну между Россией и антирусской коалицией, при этом оставаясь в стороне. Чем больше они ослабят друг друга, тем нам выгоднее, при этом придерживаться абсолютного нейтралитета. И главное, надо сделать так, чтобы именно пришельцам было не выгодно нас уничтожать. Чтобы потребность в нас была намного сильнее, нежели желание нас уничтожить.
