— Да что же это такое, — прорычал я, — какая-то череда неудач преследует меня.
— Ну не совсем, — вмешался Бенедикт, — если бы я вовремя не нашел тебя, твоя подруга была бы мертва. Чем тебе не везение?
Я ничего не ответил, лишь отвернулся от магов, разглядывая установки на столах. Несколько магов проявились в воздухе:
— Вот все, что нужно, — сказал один из них, — на нас напали, и мы потеряли Аарона, — с грустью выговорил маг.
Бенедикт и Кром опустили головы в знак сожаления о мертвом маге:
— Они выигрывают по всем фронтам, нет надежд на перемирие и тем более на мир — мы почти проиграли войну, осталось совсем мало мест в мире, которые безопасны для магов, — пожаловался Кром Бенедикту, — этого мало кто понимает из магов, но скоро нас всех изловят и сожгут, — с опаской шепнул он.
— Они такие тугодумы, — ответил Бенедикт, — маги и колдуны все равно продолжат и дальше рождаться среди них, и, в конце концов, победят, захватив всю власть их же методами.
— Да, но обучить их будет некому, язык забудется, тогда этот мир и вся реальность обречены, — с грустью сказал Кром.
— Язык мы сохраним, не переживай. Его отец и он продумали развитие событий, — указал он на меня.
— Как? На нем уже сейчас говорят лишь богословы, которые нас же и уничтожают.
— А ты не видишь иронии? Эти богословы сами же сохранят столь ценное знание для будущих колдунов.
— Все равно я считаю, что нам надо уйти, — ответил Бенедикт.
— Уйдем.
— Что еще за война? — Спросил я.
— Против когулов, — ответил Кром
— Когулы? — спросил я.
— Те, кто не может пользоваться магией. Бенедикт, нам в любом случае опасно тут оставаться. Надо обосноваться в другой реальности.
— Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы погибла эта. Ты ведь понимаешь, чем это закончится? — Бенедикт задал риторический вопрос, который не подразумевал ответа.
— Так чем кончится-то? — Не смог сдержаться я.
— Мы лишимся источника магии, — твердо сказал Бенедикт.
— Почему маги проигрывают войну? Мы ведь сильнее их.
— В открытой войне без сомнения, но когулы объявили на нас тайную охоту, объединили всех религией и сказали, что мы против их бога. Не дальновидно с их стороны. То, что начинается с вражды и обмана, не сможет жить без вражды и обмана и обратится против себя. — Сказал Бенедикт.
— Да-да, им предстоит постоянно подогревать чашу с ненавистью, помяните мои слова, — проговорил Кром, не отрываясь от работы по приготовлению зелья
Он раздал всем присутствующим немного сухой травы, емкости и деревянные колышки.
— Измельчайте, — сказал Кром, — и хорошенько.
Я со всем усердием принялся за эту работу, подгоняемый мыслями о Маэль. Все было готово еще до того, как вскипела вода, поставленная на горелку; Кром кинул измельченную траву в емкость с водой и подошел к полке, взяв с нее какой-то порошок. Когда вода закипела, он перегнал ее по трубкам в другую емкость и там добавил порошок, затем стал ждать. Когда вода остыла до комнатной температуры, он взболтал настойку, потом перелил в следующую колбу и зажег огонь. Следующий ингредиент для зелья он добавил в нагревающуюся воду, что-то шептал себе под нос над колбой. Вода закипела, он кинул еще какой-то травы и ждал дальше, пока вода не выкипела полностью. Оставшуюся массу он снял с огня и поставил остывать на стол. Когда она остыла, он наколдовал еще воды и добавил в нее очередной порошок голубого цвета, затем взболтал и вылил получившейся раствор в травяную массу.
— Сейчас самое длительное действие, — сказал Кром в мою сторону, ибо остальные не нуждались в комментариях, — надо читать заклинание до тех пор, пока она не растворится полностью, обычно это занимает полдня, но если вы все мне поможете, то это ускорит процесс. Слово «мишентес», — обратился он ко мне.
Он залил недоделанное зелье в верхнюю колбу на другом столе и закрыл ее пробкой. Мы начли читать заклинание и вся эта перемешанная масса начала течь по трубкам в другую колбу, потом в следующую и так далее. По мере того, как оно перемещалось к новым колбам, было видно, как зелье становится более однородным, и, уже подходя к концу, была только вода голубоватого цвета, а от травяной массы не осталось ни следов, ни осадков на стенках трубок или колб.
У нас получилось сделать целую банку зелья. Я достал свой пузырек, и на глаз определил, что в банке было на сотню таких пузырьков. Кром зачерпнул зелья мне в пузырек и отдал в руку. Я прочитал заклинание «куратио» и выпил зелье. Перед глазами замелькали картинки прошлого очень быстро, но я улавливал каждый кадр, мог по желанию возвратиться к любому из них.
Глава 22
Я бежал по узким каменным коридорам, освещенным факелами под потолком. Пахло сыростью, а на стенах росла плесень. Сзади доносились крики солдат инквизиции, готовых порвать меня на куски. Впереди бежал Бенедикт, которого я почему-то не сразу заметил.
Быстрее, Эрик, — кричал мне Бенедикт, оборачиваясь и маня рукой за собой.
Коридор сворачивал налево. Из-за моего наставника я не видел, как далеко еще бежать. Солдаты не отставали от нас ни на шаг.
— Вам некуда бежать отсюда, вы в западне, — доносился сзади крик, — всех нас не успеете убить, выродки! — продолжал настаивать голос позади.
— Эрик! Ключ, быстрее! — крикнул Бенедикт. Я достал из кармана ржавый металлический ключ и протянул бегущему Бенедикту. Он выхватил его у меня из рук и через несколько шагов остановился. Я чуть было не налетел на него, но успел затормозить, отскочив левее. Он ковырялся с замком старой добротной двери, стараясь быстрее ее открыть; я поглядел направо, где за нами должны были бежать солдаты — они уже выбегали из-за поворота всей толпой: их были десятки. Пока Бенедикт разбирался с замком, я стал убивать приближавшихся воинов. «Мурьетур, мурьетур, мурьетур»— повторял я, направляя руку в бегущих солдат.
Скрипнула дверь, и мы проскользнули внутрь, закрыв ее за собой и удерживая своими телами.
— Вон твой мешочек, — указал Бенедикт на стол посреди комнатки, освещенной только одним канделябром.
Потерять его в драке — почти невероятное явление, но возможное. Какой-то солдат забрал его себе и рылся в нем, изучая содержимое. Благо я успел вовремя выследить мешочек из-за того, что он заколдован, и убить человека, собиравшегося рассказать всем когулам, как легко обличить магов и колдунов. Оставалось только его забрать, чтобы больше никто не мог его изучить.
Итак, надо было взять этот мешочек с середины комнаты, отпустив дверь, на которую уже налегали воины инквизиции, готовые пустить нам кровь. Перед всем этим надо было еще и проверить его содержимое, чтобы ни одной частички не осталось инквизиторам.
— Давай! — крикнул Бенедикт, — я справлюсь.
Я уронил стоящий рядом шкаф, чтобы он вместо меня помогал подпирать Бенедикту дверь. Он с грохотом рухнул, я открыл мешочек и убедился, что все на месте.
— Давай, читай, я их задержу! — кричал Бенедикт, когда дверь уже почти поддалась.
Я проговорил трижды «Остиум» чтобы переместиться в другой мир для выполнения задания, после чего отправиться в дель-Монте для встречи с Бенедиктом. На последнем слове заклинания они прорвали дверь, и один из солдат швырнул в меня клинком, который угодил мне рукоятью в затылок.
Кромешная, непроглядная тьма: вокруг не видно ничего; даже собственные руки не могу разглядеть около глаз. Где я нахожусь и как отсюда выбраться? Страх уже наполнил каждую жилку моего организма. Я иду или не двигаюсь с места? Лишь мысль, что мне необходимо выполнить задание мелькала в мыслях. Не хочу быть здесь.
— Эрик, — тряс меня за плечи Бенедикт, — убери все воспоминания в сторону, не время утопать в них, — приглушенные слова Бенедикта долетали до моего уха сквозь толщу мыслей.
Вокруг меня тысячи людей, крики и стоны были неотъемлемой частью этого океана человеческих тел — живых и мертвых. Солдаты инквизиции напирали со всех сторон, но армия магов и колдунов сдерживала захватчиков, отбрасывая их атаки. На меня бежал воин, замахнувшись мечом: «мурьетур»— трижды крикнул Бенедикт в его сторону и кивнул мне, я снова был сосредоточен и готов сражаться. До этого один из инквизиторов сбил меня каким-то шестом, пока я отвлекся на группу воинов, нападавших с фланга на мой отряд.
