Экзамены сменялись долгими прогулками с Алёной, которую я взялся ежедневно встречать у кондитерской после работы. А поздними вечерами, когда обитатели дома Трефиловых расходились по спальням, я переодевался в тёмную, не стесняющую движений одежду, и уматывал через окно в мастерскую, на всю ночь. Точнее в эллинг при ней, где меня ждала "Мурена". Благо, никто не мешал мне отсыпаться днём после экзаменов, иначе с таким графиком, я бы ко второй неделе с катушек съехал. А появляться в мастерской днём было не менее опасно, чем посещать училище. О том, что мастерская принадлежит Завидичам, в округе не знал разве что глухой и слепой, так что возможность наблюдения за заводом никто не отменял.
Рассчитывать на транспорт ночью было бы глупо, а потому я задействовал рунные цепи и мчался через весь город, как угорелый, не стесняясь прыжков по крышам. А что? Всё равно, в темноте никто ничего не увидит. А летние ночи коротки, так что нужно спешить!
В сам эллинг я попадал через подвал и основное здание мастерской. Учитывая, что никаких окон в помещении с "Муреной" нет, и увидеть, что в нём происходит снаружи невозможно, оказавшись в эллинге, я спокойно включал свет и приступал к доводке машины.
Работа над "Муреной" шла полным ходом. Основные труды "по железу", наши мастера, под чутким руководством дядьки Мирона, закончили ещё в первые две недели после прибытия дирижабля в построенный для него эллинг. Так что, мне оставалось лишь нанести необходимые рунные связки и подключить их к корабельной системе управления.
Первым делом, я проверил надёжность рунники "перевёрнутой" насосной системы, благо подобный "изыск" изначально предусматривался её конструкцией. Это я знаю наверняка, поскольку точно такие же насосы установлены на "Фениксе" и "Резвом", собственно, именно поэтому я и остановил на них свой выбор. Правда, на "ките" Гюрятинича их шестнадцать, а на "Мурене" только два, но так и размеры этих дирижаблей несопоставимы.
Следующим шагом стала доработка рунескрипта укрепления, нанесённого рабочими верфи в соответствии со стандартами каботажного флота, точнее превращение его в полноценный "китовый" набор. Травление на металле обшивки дополнительных рунных цепей, в том числе, связывающих укрепляющий рунескрипт с системой энергонакопления, нанесение подходящей по цвету краски, чтобы скрыть травленый рисунок… всё это отняло у меня пять ночей. И ещё столько же я убил на рунескрипт, который должен заменить "Мурене" двигатели. Шестнадцать цепочек нанесённых на стальные "пояса" купола по секторам, протянулись от носа до хвоста, и замкнулись на довольно сложном механизме в недрах технической палубы. Ещё три ночи ушли на подключение получившейся системы к корабельному управлению. Дело осталось за малым. Накопители. Но их создание пришлось отложить до окончания сессии. Учитывая, что до этого момента оставалось совсем немного времени, я решил не терять его зря, и оставил в конторе записку для дядьки Мирона. Чтобы на следующую ночь увидеть в подвале мастерской здоровый металлический ящик на каменной подставке. Не забыл, значит. Хорошо…
Проверив линию, подведённую от энергосборника мастерской в подвал и, убедившись, что она рабочая, я уже было принялся чертить на толстенных стенках ящика эскизы будущих рунескриптов, когда чувство опасности взвыло, заставив меня откатиться в сторону. Не вышло!
— Ай-яй… пусти!
— Стоять, поганец! — рявкнул дядька Мирон, продолжая выкручивать мне ухо. Больно, чёрт!
— Да стою я! Стою! — взвыл я, чувствуя, как несчастные хрящи сворачиваются штопором. И ведь не вырваться. Махом без уха останусь.
Наконец, экзекуция была закончена, и опекун разжал стальную хватку. Осторожно коснувшись пострадавшей части тела, я непроизвольно зашипел. Щиплет, горит… бр-р.
— Ну а теперь, поведай мне, юноша, какого чёрта ты здесь делаешь? — нависая надо мной, прогудел явно разъярённый опекун.
— Работаю, — буркнул я.
— Кирилл… ты… а! — махнув рукой, дядька рухнул на стул и уставился куда-то в сторону. Молча. Но через пару минут, он, вроде бы, пришёл в себя и заговорил усталым и тихим голосом, напугавшим меня куда больше недавнего рычания. — Ты хоть понимаешь, какой опасности сам себя подвергаешь, приходя в мастерскую? Агентов Гросса ловят уже полгода и до сих пор всех не выловили. Несдинич рвёт и мечет, его контора уже потеряла несколько человек! Я, вообще, с трудом представляю, как нам удалось уговорить его разрешить тебе сдачу экзамены в училище в такой обстановке. Ладно, твою пассию никто не знает, и где ты живешь, соответственно, тоже неизвестно, в училище тебя прикрывают "географы", но это… да любой мало-мальски интересующийся человек свяжет с нами эту мастерскую. И ты сам сюда идёшь! Без защиты, без прикрытия, Кирилл! Сдохнуть хочешь? Или думаешь, в Рейхе тебе приготовлен королевский приём? Какого чёрта ты творишь?!
Последние слова, дядька Мирон чуть ли не проорал. А ведь как тихо начал, да… И вновь замолк, сверля меня сердитым, очень сердитым взглядом. Я тяжело вздохнул.
— Я должен как можно быстрее закончить "Мурену".
— Должен? Кому? Зачем? — опекун, выдохшись, вновь перешёл на нормальный тон. В ответ, я только пожал плечами, и дядька Мирон прищурился. — Что, опять твоё чутьё?
— Наверное, — кивнул я. — Может, это и глупо, но я предпочитаю доверять своим ощущениям. А они просто-таки пинками меня подгоняют. Впрочем, есть ещё кое-что…
— Вот как… — протянул дядька Мирон. — И что же это?
Я протянул ему недавно полученное письмо и опекун, хмыкнув, погрузился в чтение. Минут через десять он закончил и, медленно сложив листы в конверт, протянул мне.
— Это правда?
— Не замечал за Клаусом тяги к бессмысленной лжи, — пожав плечами, ответил я.
— Ну почему же бессмысленной? — медленно, словно нехотя, протянул дядька Мирон. — Очень неплохой способ заставить нас расслабиться… Впрочем, изложенные здесь факты легко проверить. А вот как прикажешь с тобой поступить? Раньше не мог мне это письмо показать?
— Понять и простить? — обречённо вздохнув, предложил я.
— А потом догнать и накостылять, — фыркнул дядька Мирон. Вроде бы отошёл… Хотя радости в его голосе не прибавилось. Оно и понятно. Если письмо не врёт, то… скорее всего, наши проблемы совсем не там, где мы думали. И не то, что мы таковыми считали. А это плохо. Очень.
Глава 2
Гордость, она такая
— Вы уверены, что это будет лучший момент? — медленно проговорил гость, исподлобья глядя на хозяина кабинета, с удобством расположившегося в глубоком кресле… и даже не предложившего визитёру присесть.
