— Ты ведь пришел сюда не за тем, чтобы меня обличать, правда? — почти спокойно сказал Сахаров. — Говори, зачем явился, или уматывай к едрене фене. У нас тут и без тебя обличителей хватает.
— Если честно, связь с ребятами есть? — уже спокойно спросил Лешка. — С теми, кто остался за Барьером.
— Кое с кем есть, — немного помедлив, ответил Сахаров. — «Долговцы» со своими быстро связь наладили, великая вещь — дисциплина! Их группа сейчас пробивается к Барьеру со стороны Радара, там пси-поле слабое, скалами экранируется, так что, может быть, и прорвутся, если снова со «Свободой» не схлестнутся. Те тоже где-то в том районе, только их почти не слышно. С одиночками связи нет, похоже, не выжили там одиночки. Военные сталкеры вовремя развернулись и вышли из зоны действия излучения, а от мутантов и «Монолита» их «вертушки» прикрыли. Своих, правда, вояки тоже положили немало, били-то НУРСами вдоль ущелья, а потом еще и пушками проутюжили, но волну тварей отсекли, так что основная часть военных смогла отойти.
— А про Ведьмака ничего не слышно?
— Ведьмак еще на прошлой неделе ушел в Затон. Там у него какие-то дела с Отшельником, ну, тем, что на старом буксире поселился. Так что в порядке твой Ведьмак, ничего, кроме похмелья, ему не угрожает, Отшельник из бешеной вишни приспособился самогонку гнать и тестирует ее на ком попало.
— А группа вольных с Кордона? Берет, Мобила и еще кто-то с ними был?
— От этих ничего нет. Да и молоды они еще, никто их не знает. Если ушли за Радар или к реке свернули, то почти наверняка сгинули. А зачем они тебе?
— Сказал же, это из-за моей пьяной дурости они туда пошли. Мне и отвечать, чего тут непонятного?
Сахаров посмотрел на Звонаря, недовольно покрутил головой и пробурчал:
— Можно, конечно, их ПДА через спутник пощупать, хотя это и запрещено. Но если очень хочется, то можно. Только, я думаю, бесполезно это, но если тебе очень нужно — попробуем.
Помолчал и добавил:
— Зря ты переживаешь, ты ведь их сюда силком не тащил, не тебе за них и отвечать.
Звонарь покосился на него зло и упрямо и сказал:
— Не твое дело, почему я переживаю. Включай давай свою орбитальную щупалку.
Ученый пожал плечами и склонился над пультом космической связи.
— Придется немного подождать, — сообщил он. — Подходящий спутник как раз над нами, с геостационара такую мелочь, как ПДА, не засечешь. Так что ты подожди где-нибудь, не могу я при посторонних в систему обнаружения входить, не положено. Понимать должен.
— Я на воле подожду, — сказал Звонарь. — Может, зомбяка знакомого встречу, посидим, выпьем, песенку споем. Кликнешь меня, когда время придет.
Сахаров недоуменно посмотрел на него и покрутил головой — стебается сталкер, ну и пусть себе стебается. Видно, совсем хреново на душе у человека.
И тут снаружи заревело так, что даже звукоизоляция бункера спасовала.
А Звонарь опрометью рванулся из бункера.
Лукавил старый Бей-Болт, когда рассказывал сталкерам о том, что времени впереди достаточно, на самом деле не было его, этого времени. Сам он забрался в ловушку не по собственной воле, деваться было некуда, «монолитовцы» наседали, вот он и нырнул туда, где они его до поры до времени не тронут. Старый сталкер очень хорошо понимал, куда вляпался, но в последнее время с ним происходило что-то неладное, обрыдло ему все. Так бывает, когда человек слишком зажился в Зоне. Тогда он либо становится ее частью, либо теряет инстинкт самосохранения, и неизвестно, что хуже, первое или второе. А ловушка была на редкость гадостная, даже по местным меркам. Слухи о таких вот пузырях на изъеденном шрамами выбросов теле Чернобыля ходили среди сталкеров давно. Иногда удавалось принять обрывок передачи, отправленной с ПДА, и из этого обрывка можно было понять, что группа сталкеров попала в место, откуда нет выхода. Потом передача прекращалась, а все попытки отыскать пропавших товарищей, как правило, кончались ничем. Старожилы Зоны называли такие аномалии по-разному, но чаще всего «ведьмиными пузырями», и рассказывали, что поначалу «пузырь» не проявляет себя никак, только вот выбраться из него невозможно. Когда внутри аномалии набирается достаточное количество сталкеров, срабатывает неведомый спусковой механизм, и пузырь начинает сжиматься. Сначала медленно, потом все быстрей и быстрей, пока наконец не сожмется в точку, превращая разумную живую материю в неживую. После чего аномалия на какое-то время пропадает, оставляя после себя нечто вроде сталагмита, на вершине которого находится пульсирующий артефакт — «ведьмино сердце». Через месяц-другой проголодавшаяся ведьма снова раздувает свой пузырь, и история повторяется. Если артефакт забрать, «ведьмин пузырь» раскрывается сразу, заглатывая сталкера, рискнувшего тронуть артефакт. После чего снова начинает медленно сжиматься. Странно, но ни слепые собаки, ни кровососы, ни бюреры, ни проворные тушканы попасть внутрь «пузыря» не могут. На деревья и неодушевленные предметы «ведьмин пузырь» тоже не действует. Эта аномалия охотится исключительно на людей, причем каким-то невероятным образом создает внутри себя почти идеальную среду обитания для человека разумного. Еще рассказывают, что сталкер, добывший «ведьмино сердце» и оставшийся после этого в живых, может беспрепятственно входить и выходить из аномалии, только вот немного их, таких сталкеров, потому что, чтобы заполучить «сердце», надо побывать в пузыре, а этого до сих пор не пережил никто, а если и пережил — то помалкивает. «Сердце» — оно бешеных денег стоит, его не только добыть, но и продать еще надо суметь.
Любознательный Бадбой-Чечако излазил весь пионерлагерь вдоль и поперек, но ничего интересного для себя не нашел. Разве что посреди баскетбольной площадки торчал какой-то странный вырост, не то старый термитник, не то сталагмит. До верхушки выроста можно было достать рукой. Бадбой, конечно же, дотянулся и даже сунул руку в округлую выемку на верхушке сталагмита. И сразу же выдернул обратно, потому что это что-то, что находилось в выемке, пребольно вцепилось в пальцы. Бадбой зашипел от злости, но негромко, чтобы не потерять лицо, и отчаянно замахал пострадавшей рукой. С ладони сорвалось рыжая, тускло блестящая желтоватая полоска и канула в заросли крапивы на краю площадки. Бадбой сунул пострадавший палец в рот и, чертыхаясь, полез в крапиву, надеясь извлечь из жгучих зарослей как минимум «ночную звезду» или «золотую рыбку», а как максимум — сам не знал что.
Ни «звезды», ни «рыбки» в крапиве не оказалось. Нашлась только старая латунная блесна с крючком-тройником и обрывком металлического поводка. Блесна была изготовлена явно кустарным способом из развернутой латунной гильзы от автомата, а вот крючок был фирменный, с зазубринами на жалах. Здоровенный, немного ржавый тройник, на такой крючок запросто метровую щуку вытащить можно, ежели умеючи. Только откуда взяться щуке на заброшенной баскетбольной площадке — было совершенно неясно. Так что Бадбой для дезинфекции пососал пораненный палец, замотал блесну в тряпицу и спрятал в карман куртки, чтобы при случае показать Бей-Болту.
