– Знаете, в чем ваша самая главная проблема? – рассматривая распечатки, проговорил Юлий Алексеевич. – Только без обид, ладно?
– Да какие уж тут обиды, – раздосадованно махнул рукой косморазведчик. – Говорите.
– Энтомологи провели такой опыт… Посадили в банку насекомых – то ли кузнечиков, то ли жуков-прыгунцов, – и накрыли банку крышкой. Жуки эти прыгали-прыгали, колотились о крышку, да и перестали, поскольку все равно выпрыгнуть не получалось. Тем временем крышку с банки сняли. Но жуки все равно больше не делали попыток выпрыгнуть, словно для них эта крышка продолжала существовать. Так вот, Егор, для вас тоже словно существует некая крышка, некие границы, рамки, дальше которых вы не боитесь даже, а и вовсе не помышляете «прыгнуть». Поэтому мой вам совет: всегда помните, что крышки над вами нет.
– Крышки нет… – эхом отозвался Плюх.
– Верно. А теперь, помня об этом, разрушьте ваше «этого не может быть», сказанное ранее.
Разведчик задумался. А потом заговорил, поначалу спотыкаясь, медленно, а затем все быстрее и увереннее:
– «Богомолы» из Зоны… они с некой параллельной Земли… из прошлого. У них уже есть зачатки разума, но сапиенсами их еще назвать нельзя. Они словно неандертальцы… А потом они развивались и стали по-настоящему разумными. Строили города, машины, вышли в космос, добрались до звезд… И они организовали одну из колоний на планете в системе Эпсилона Эридана. Со временем тамошние «богомолы» обрели другую окраску хитина. А потом… Потом они деградировали, забыли науку, разучились строить дома и машины, и в итоге вернулись к первобытной жизни в дикой природе, но все еще оставаясь при этом разумными. Такими я их и застал. Правильно?
– Мне трудно судить, – развел руками профессор Сысоев. – Но рассуждали вы верно. И, что очень важно, вы забыли про крышку на банке. На самом же деле ваш вариант – лишь один из возможных, но он вполне имеет право на существование.
– Спасибо! – расплылся в улыбке разведчик.
– Да мне-то за что, – улыбнулся в ответ ученый, а потом, в ответ на призывные кивки доцента Тетерина, поднялся из-за стола: – К сожалению, на этом мы вынуждены вас оставить; коллега подсказывает, что наше время вышло, дальше нам оставаться в Зоне опасно, да и не получится – все равно «выбросит» в лабораторию, лучше уж сделать это самим. А вам предлагаю заночевать здесь, никто вас тут не тронет, мы дадим соответствующее указание «контактерам».
– Я принес вам ножницы, крем для депиляции и немного еды. – Олег Дмитриевич достал из наплечной сумки и положил на стол полиэтиленовый пакет с символом, обозначающим число пи. – Позавтракаете утром.
– А после завтрака, – добавил Юлий Алексеевич, – сами решайте, что делать, я свое обещание нарушать не стану. Надеюсь, вы понимаете, о чем я.
– Понимаю, – сказал Плюх. – Но я все-таки сначала попытаюсь вернуться домой. А уж если не получится – там будет видно. А вам, товарищи ученые, спасибо огромное! И за прием, и за беседу, и за Блямса, и за продукты, и особенно… за банку без крышки.
Отдав Лосю с Дарвином артефакт, Шершень стал думать, где бы ему спрятаться так, чтобы не пропустить возвращения Плюха, но чтобы на него самого никто случайно не наткнулся. Сначала он решил устроиться возле ручья – там и напиться можно было вволю, – но едва дошел до приметного дуба со сломанной вершиной, как услышал с той стороны голоса, а потом и шаги. Голос косморазведчика сталкер узнал сразу. Нужно было немедленно прятаться; увидь его сейчас Плюх – может быстро раскусить подставу.
Глаза Шершня забегали по окрестным кустам и деревьям, но здесь, на самом краю леса, они выглядели совсем жиденькими, шанс оказаться замеченным был очень велик. «Хоть бы одно дерево потолще, – взмолился сталкер, – а не эта холера в крапинку!» Широченный ствол дуба мешал сделать полный обзор, и Шершень стал обходить дерево. И тут его стукнуло: «Вот же оно, куда еще толще-то, так-на?»
Сталкер залег за дубом и дождался, пока Плюх, Забияка и Блямс углубятся подальше в лес. После этого он снова поднялся на ноги и принялся вслушиваться в наступившую тишину, разбавленную лишь легким шелестом листвы.
Но тут со стороны ручья послышались еще одни шаги – крадущиеся, осторожные. Если бы Шершень не превратился перед этим в слух, вряд ли он бы их вообще услышал.
Сталкер снова залег, стараясь не дышать и не двигаться. И лишь когда шаги, прошуршав по траве, тоже отдалились в сторону леса, он повернул туда голову и успел заметить форму песочно-защитного цвета, до того как ее владельца скрыла лесная листва.
Это определенно был «имперец», что, в принципе, не являлось чем-то особенным – «имперцы» также являлись сталкерами и сдавали артефакты «контактерам», как и все прочие. Правда, обычно они ходили не по этой тропе – их поселок располагался в другой стороне. Но ведь этот «имперец» мог идти сюда не из дома, а непосредственно после «охоты за артефактами», и эта тропа вполне могла оказаться для него более удобной.
И тем не менее, чуйка подсказывала Шершню, что «имперец» появился тут неспроста. Но пусть даже это и было случайностью, все равно, проходя по тропе, он невольно наткнется на Плюха с Забиякой, и обязательно скажет девчонке, что Лось с Дарвином не настоящие «контактеры». Оставалась лишь слабая надежда, что «имперец» не знает этих сталкеров в лицо и сам попадется на удочку. Главное при этом, чтобы они сами обыграли новую вводную как надо – взяли артефакты, отнесли к настоящим «контактерам», обменяли их на требуемое и отдали его «имперцу». Если бы ложными «контактерами» был кто-то поумнее Лося и посдержаннее Дарвина, такое, по мнению Шершня, вполне бы могло прокатить. Сейчас же оставалось только гадать, как все выйдет, и молиться о чуде.
Взволнованный сталкер снова поднялся на ноги и стал напряженно вслушиваться. Вот наконец до него долетел приглушенный расстоянием окрик: «Стоять!» Дальнейших слабых обрывков разговора было не разобрать, но это было и ни к чему – пока все шло по плану. Оставалось лишь дождаться, пока его бывшие спутники вернутся от так называемых «контактеров» несолоно хлебавши, и тогда уже можно будет падать в ножки Плюху и проситься снова в напарники, сетуя на жестокость подельников, не пожелавших принять в свои ряды «блудного сына». Для достоверности Шершень решил даже раскрыть косморазведчику истинную причину их гнева – рассказать о заныканных в тайный схрон тушенке и патронах. Вспомнив о подельниках, сталкер невольно потрогал вспухший нос. Болели разбитые губы, ничего не видел затекший левый глаз – Бизон постарался на славу.
Между тем Плюх с девчонкой и «кузнечиком» все не возвращались. И, хотя в лесу по-прежнему стояла тишина, чуйка начала уже не подсказывать, а вопить: опасения были не напрасными! А когда раздался первый выстрел, сомнения развеялись окончательно. Услышав же звук автоматной очереди, Шершень и вовсе заметался, не зная, что предпринять. Бежать в лес? Проще сразу застрелиться – чего зря ноги стаптывать! Писать Бизону? И что он ему напишет: «Спасите, стреляют!»?.. Да и не пойдет Бизон никому на выручку, не зная расклада. А расклада и он, Шершень, не знал. Вот, значит, его и надо узнать, так-на!.. Но, опять же, как именно? Бежать в лес?.. Тьфу ты, холера в крапинку, по кругу уже пошло́!
