— Не хочу на постели, под ее наблюдением! — раскапризничалась девушка.
— Мы скинем постель на пол. Там нас не увидят.
— Не увидят, зато услышат! — все больше возбуждаясь, воскликнула Анна.— И на полу не хочу! Здесь хочу! — решительно заявила она, обхватила его за шею и впилась поцелуем в губы, не ощущая уже ничего — ни продолжающей изливаться с потолка воды, ни того, что оба медленно сползают на пол.
Тем же утром, сразу после ухода заботливого доктора, к Хуку заявился капитан. Усевшись в кресло, он окинул друга оценивающим взглядом.
— Как самочувствие?
Приличия соблюдены — вполне уместный вопрос.
— Скажем так: бывали дни и получше,— признался Сол.— С другой стороны, я ожидал худшего.
— Не понял. Объясни.
Аксель усмехнулся. Все ты понял, дружище. Признайся лучше, что испытываешь вполне естественную тягу к конкретике.
— А чего объяснять? — Он повел правым плечом, словно проверяя разбитый сустав на подвижность.— Досталось мне крепко, но не смертельно. Поверь, хоть я и не медик, но в травмах толк знаю. Сотрясения мозга я не получил, да и ребра, похоже, все-таки целы. Так что можно сказать, внешне все ограничилось впечатляющим количеством внушительных размеров кровоподтеков, а внутренне — болевыми ощущениями. Неприятно, но терпимо.
Джон подумал, что в принципе такое возможно. Он не раз прежде наблюдал «эффектно» выглядящие травмы, подчас весьма болезненные, но не опасные. Как, впрочем, и обратные варианты. Мэрфи испытующе посмотрел на Акселя. Его могучее тело выглядело извлеченным из-под камнепада, и это обстоятельство заставляло относиться к словам Хука критически.
— И все-таки я хотел бы обследовать тебя на сканере. Ощущения ощущениями, но чем черт не шутит… Надеюсь, что все хорошо, но… Каким бы ни оказался результат, лучше узнать о нем как можно раньше.
— Ладно.— Сол кряхтя поднялся и, накинув халат, затянул пояс.— Идем.
Идти пришлось недолго — капитан намеренно поселил их с Анной неподалеку от медицинского отсека. Внутри оказалось достаточно просторно для лазарета планетолета. Сканер, не столь древний, как Хук ожидал увидеть на этой развалине, стоял у стены. Джон сдвинул вверх прозрачную дверцу и сделал приглашающий жест.
— Прошу!
Аксель скинул халат и улегся на застеленное простыней прохладное ложе анализатора. Мэрфи защелкнул замок и, подойдя к пульту, набрал на клавиатуре набор необходимых операций.
— Закрой глаза.
И нажал на пуск. Послышалось легкое гудение, странно расслабляюще подействовавшее на Хука. Он закрыл глаза и услышал новый вопрос:
— Где Анна? Я искал ее по всему кораблю, но так и не нашел.
— Она ночевала у меня,— не стал лгать Сол.— Надеюсь, ты понимаешь, что это между нами?
— Можешь не беспокоиться,— Джон беззвучно ухмыльнулся, но Аксель этого не видел.— Впрочем, я еще вчера почувствовал, что именно так и получится,— не удержался он от ехидного замечания.
— Да? — Хук предпочел не обращать внимания на подшучивание.— А впрочем, она была так напугана, что я просто не мог поступить иначе.
Святая простота! Кого он пытается обмануть?!
— Что верно, то верно,— усмехнулся Мэрфи.— Когда ты разделся, я тоже почувствовал себя напуганным.
— Трепло! — беззлобно парировал Сол. Так и есть: попытка ввести в заблуждение приятеля не удалась.— Скажи лучше, как там мои дела.
— Все нормально.— Гудение прекратилось.— Можешь открыть глаза.
— А зачем? Чтобы увидеть твою нахальную рожу? — риторически поинтересовался Аксель, но глаза все-таки открыл.— Ну, что я говорил? — констатировал он, уставившись на ухмыляющегося капитана, и добавил елейным голоском: — Так что со мной, доктор? Жить буду?
— Будешь, будешь…— Это он-то трепло! — Ты прав. Быть может, и не все в норме, но ничего опасного я не обнаружил. Правда, сотрясение ты тем не менее схлопотал. Слава Богу, слабое. Никаких переломов, внутренних кровоизлияний, чего я — скажу честно — опасался,— закончил он, поднимая дверцу сканера.
Только на третье утро Аксель наконец почувствовал себя человеком, правда мало на что годным. Тело все еще ныло, синяки и ссадины с каким-то садистским удовольствием давали о себе знать при малейшем движении, но боль стала более тупой и не столь изнуряющей. Ночи Сол по-прежнему проводил с Анной, но днем теперь выделял время для работы.
Собственно, работу как таковую он давно закончил, а что именно произошло на Яне, понял еще на станции. Теперь предстояло соединить вместе разрозненные мысли, составить из них гладкий рассказ, рисующий картину происшедшего. От него требовалось лишь известное упорство, так что на подлете к Плутону Аксель успел уложить все факты в стройную теорию.
В разгрузке, ввиду все еще дававшей о себе знать слабости организма, Джон ему участвовать запретил, так что за происходящим Хук следил сквозь стекло иллюминатора. Он, правда, пытался протестовать, вполне резонно заметив, что управление погрузочным роботом не требует обладания высокими физическими кондициями. На это Мэрфи — к глубокому удовлетворению Анны — с обычным своим ехидством заметил, что немощных работников на базе и без него в избытке. Почему он назвал обитателей базы немощными, Хук понял позднее. А капитан, закончив монолог заявлением о том, что покататься на роботе каждому хочется, так что даже здоровым придется вставать в очередь на разгрузку, развернулся и ушел.
Что ж, вполне резонно. В особенности учитывая тот факт, что масса Плутона составляет всего две тысячных земной и роботы-погрузчики необходимы лишь в силу крупногабаритности груза. Масса его — в отличие от веса — никуда не девается, так что любое неловкое движение может привести к тяжелым последствиям. Зато по окончании работ на борту «Неудержимого» устроили вечеринку. На плутонианской базе еще только предстояло установить гравитатор, и персонал, шестеро молодых парней, пришел в восторг от возможности провести вечер без магнитных башмаков. Правда, едва ступив на борт планетолета, ребята несколько подкисли, а их безудержный пыл поумерился — полгода пребывания на базе дали о себе знать физической немощью, накрепко приковав задницы прибывших к креслам кают-компании.
Тем не менее вечер прошел весело, и гости, пусть и не могли сами ухаживать за единственной дамой, с доброй завистью следили за своими более удачливыми товарищами, для которых нормальная тяжесть оставалась нормальной не только на словах.
В тот же вечер «Неудержимый» стартовал и взял курс к родной планете. Аксель с удовольствием подумал о том, что всего через пятнадцать дней окажется дома, сдаст отчет и сможет наконец отдохнуть. Мысли об Анне приятно щекотали самолюбие и одновременно тревожили. Впрочем, думать о ней оказалось особенно некогда — все свободное время занимало непосредственное общение. Зато воспоминания о Николь болью отзывались в сердце, и чем больше Соломон думал о красавице секретарше, тем отчетливей перед ним вставала серьезность поджидающей на Земле проблемы. Проблемы выбора, от которой ему никуда не деться, и которую тем или иным способом придется решать. Говоря же точнее, не проблемы, а проблем, но он гнал тягостные мысли от себя, утешаясь сознанием, что все равно сейчас ничего поделать не в состоянии.
