Я ухмыляюсь.
— Можно сказать и так.
Она удивленно поднимает одну бровь на мой короткий ответ, и я решаю, что это хороший знак. По крайней мере, она не спит. Я наклоняюсь к ней ближе и прижимаю губы к ее уху. От моего дыхание у нее слегка развивается прядь волос.
— В первый раз, когда я увидел тебя, там, на боях Скиз, когда ты вошла в круг, чтобы сразиться с Каэде, я решил, что ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел. Я мог бы наблюдать за тобой вечно. Первый раз, когда я поцеловал тебя.... — Воспоминания захватывают, заставая врасплох. Я помню каждую деталь, и этого почти достаточно, чтобы стереть из памяти образ Электора, притягивающего к себе Джун. — Можно считать, что с тобой был мой первый поцелуй.
Даже в темноте я вижу легкий намек на улыбку на ее губах.
— Да. Ты настоящий обольститель.
Я изображаю удивление.
— Милая, разве я когда-нибудь обманывал тебя?
— И не пытайся. Я точно это пойму.
Я тихо смеюсь.
— Справедливо.
Мы разговариваем легко и непринужденно, но оба чувствуем напряжение. Попытка забыть то, что отдалило нас. Результат того, что ни один из нас не сможет вернуть обратно.
Мы еще несколько минут сидим на месте. Затем я собираю наши вещи, нежно беру ее на руки и продолжаю идти по туннелю. Мои руки трясутся, и каждый вдох дается с трудом. Впереди нет никакого намека на бункер. Несмотря на влажность и холод в туннеля, я весь вспотел, как будто нахожусь в Лос-Анджелесе в разгаре лета — делаю передышку все чаще, пока, наконец, не останавливаюсь на очередном сухом клочке земли и прислоняюсь к стене.
— Только быстро передохну, — стараюсь я убедить Джун, давая ей немного воды. — Думаю, мы почти пришли.
Точно как она и сказала, она легко видит, когда я вру.
— Мы не можем идти дальше, — говорит она слабо. — Давай отдохнем. Ты так не продержишься и часа.
Я отмахиваюсь от ее слов.
— Туннель ведь должен где-то закончиться. Должно быть, мы сейчас проходим прямо под фронтом, а это значит, что мы находимся на землях Колоний. — Я делаю паузу — осознание этого наконец-то доходит до меня, когда я произношу эти слова. Земли Колоний.
И как по команде, откуда-то раздается глухой звук, откуда-то над нами. Я замолкаю. Какое-то время мы просто прислушиваемся, и вскоре снова слышим звук — жужжащий звук где-то на поверхности земли, исходящий от какого-то гигантского объекта.
— Может быть, там наверху воздушный корабль? — спрашивает Джун.
Звук пропадает, а вместо него в туннеле чувствуется легкий свежий ветерок. Я смотрю наверх. Я был слишком утомлен и не заметил раньше, но теперь я могу разглядеть небольшую полоску света. Выход на поверхность. На потолке несколько таких отверстий, повторяющихся через небольшой интервал; должно быть мы уже давно идем под ними. Я поднимаюсь на ноги и дотягиваюсь рукой до края отверстия. Гладкий замерзший металл. Я слегка надавливаю на него.
Он сдвигается. Я нажимаю сильнее и сдвигаю его в сторону. Я могу точно сказать, что снаружи ночь, но свет, проникающий в туннель, гораздо большее, что мы видели за последние несколько часов и я даже щурюсь, стараясь привыкнуть к нему. Через мгновение я понимаю, что что-то холодное и мягкое падает мне на лицо. Я хватаю это рукой, растерянный на мгновение и лишь потом понимаю, что это снежинки. Мое сердцебиение ускоряется. Сдвинув решетку, на сколько это возможно, я снимаю с себя военную куртку. Не слишком хорошая идея быть застреленным солдатами, когда мы только добрались до обетованной земли.
Я расстегиваю ворот рубашки и жилет, а затем подпрыгиваю, хватаюсь за открытый проход, руки дрожат, но я подтягиваюсь вверх, чтобы посмотреть, где мы оказались. Какой-то темный коридор. Вокруг никого. Я спрыгиваю обратно и беру Джун за руки, но она снова проваливается в сон.
— Оставайся со мной, — шепчу я, обнимая ее. — Ты сможешь сама подняться? — Джун снимает одеяло. Я встаю на колени и помогаю ей встать мне на плечи. Она раскачивается, тяжело дыша, но все же подтягивается на поверхность. Я следую за ней, свернув в руках ее одеяло.
Мы оказываемся в темной узкой аллее ничем не отличающейся от места, откуда мы пришли, и на секунду мне кажется, что проделали весь этот путь и вернулись обратно в Республику. Но через какое-то время я точно понимаю, что это не Республика. Земля покрыта толстым слоем снега, а на стенах плакаты с разноцветными фотографиями улыбающихся солдат и детей. В углу каждого плаката уже знакомый мне знак. Золотой мелкий сокол. С дрожью от волнения, я понимаю, как сильно этот знак похож на тот, который напечатан на моем кулоне.
Джун тоже замечает плакаты. Ее глаза широко открыты и взгляд, затуманенный из-за лихорадки, а от дыхания поднимаются облачка пара. Вокруг нас сооружения похожие на военные бараки, полностью покрытые такими же плакатами. По обе стороны дороги ровно стоят уличные фонари. Наверное, отсюда в туннель и бункер поступает электричество. Холодный ветер со снегом дует нам в лица.
Внезапно Джун хватает меня за руку. Мы одновременно задерживаем дыхание.
— Дэй.... вон там. — Она сильно дрожит, держась за меня, но я не могу сказать точно от холода это или от открывающего нам вида.
Прямо перед нами, сквозь расстояния между военными зданиями виднеется город: высокие светящиеся небоскребы, достающие до облаков и покрытые снегом, и каждое здание освещают красивые голубые огни, льющиеся из каждого окна на каждом этаже. Над небоскребами пролетают истребители. Все вокруг как будто пылает. Я крепче сжимаю руку Джун. Мы просто стоим там, неподвижно несколько секунд. Именно так мой отец описывал все это.
Мы наконец-то нашли сверкающий город Американских Колоний.
Джун
МЕТИАС ВСЕГДА ГОВОРИЛ МНЕ, ЧТО ДАЖЕ ЕСЛИ ЗАБОЛЕВАЮ, я все равно делаю все возможное.
Я чувствую, что на улице холодно, но не могу точно определить температуру. Я знаю, что сейчас ночь, но не могу назвать точное время. Я знаю, что Дэй и я каким-то образом пересекли границу и оказались в Колониях, но слишком устала, чтобы точно определить в какой именно штат мы попали. Дэй крепко прижимает меня к себе, поддерживая, хотя я чувствую, как он дрожит от напряжения, пронеся меня все это время на руках. Он тихо шепчет мне на ухо, подбадривая и уговаривая меня. «Еще немного», — говорит он. Так близко к фронту точно должен быть госпиталь. Мои ноги дрожат от напряжения, но я точно не собираюсь сейчас падать в обморок. Мы идем вперед по хрустящему снегу под ногами, не отрывая взгляда от сияющего города перед нами.
Здесь так много зданий, одни пять этажей в высоту, другие возвышаются на сотни этажей вверх, крыши некоторых даже скрыты за облаками. С одной стороны это все кажется каким-то знакомым, а с другой совершенно новым: на стенах зданий растянуты иностранные флаги, развевающиеся как паруса на ветру, цветные, темно синие и золотые; по бокам здания соединяются строениями напоминающие каменные арки; и на крышах стоят истребители. Их модели совершенно отличаются от тех, которые есть в Республике, у них крылья стреловидной формы, что делает их больше похожими на зубцы. На крыльях истребителей нарисованы дикие золотые птицы и символ, который мне не знаком. Теперь я понимаю, почему все говорили, что у Колоний сила воздушных войск гораздо больше, чем у Республики, эти истребители новее и, учитывая то, что они расположены на крышах, значит, они способны вертикально взлетать и садиться без особых проблем. Этот военный город более чем готов защитить себя.
