Находится в зоне тропического экстремального климата, где выживание без транспортных средств и средств защиты невозможно. Семьдесят процентов территории заняты действующими вулканами; температура держится на уровне 50-60 градусов по Цельсию, концентрация сернистого газа превышает допустимый предел в 3-4 раза. Имеются также тропические леса с особо опасной фауной
(дайры – огненные драконы, симха – ночные шатуны, чешуйчатокрылые птеродактили ипр.; см. “Анналы планетографии”, файл 4412).
Залив Левиафанов: обширный бассейн между Северным и Южным материками и Перешейком (с запада); конфигурацией и расположением напоминает Мексиканский залив и Карибское море на Старой Земле. Акватория опасна – особенно при наступлении брачного периода у левиафанов.
Горы: на Южном материке горы уничтожены в процессе терраформирования. На Северном есть несколько небольших хребтов меридионального протяжения. В целом местность равнинная.
Реки: крупных рек нет. Влага поглощается почвой и скапливается в болотах.
Полярные шапки: отсутствуют. Магнитные полюса: отсутствуют.
Естественные спутники: отсутствуют.
Искусственные спутники: отсутствуют.
Станция Пандуса: выстроена на Южном материке, в ста километрах от Залива Левиафанов, в двадцати – от Адских Столбов и в четырех – от лесной опушки. Снабжена маяком (система “Вектор”), окружена ультразвуковым Периметром для защиты от местных животных. Точные координаты занесены в коммуникационный браслет. Персонал – четыре человека: Жюль де Брезак – старший оператор, офицер Транспортной Службы; Хаоми Синдо – оператор; Леон Черкасов и Юсси Калева – техники.
Примечание 1: Адские Столбы – два скалистых образования, за которыми лежит южная часть Перешейка.
Примечание 2: Офицер де Брезак выполняет также функции специалиста по связям с местным населением.
Примечание 3: Пароль входа в навигационный компьютер станции – Дюгесклен.
ПРИЧИНА РАССЛЕДОВАНИЯ: внезапный выход из строя станции Пандуса,отсутствие связи.
ВОЗМОЖНЫЕ ГИПОТЕЗЫ:
1. Разрушение или повреждение станции вследствие прорыва сквозь защитный
Периметр крупного животного (дайра или симха) – вероятность 0,1.
2. Разрушение или повреждение станции вследствие пробудившейся сейсмической активности или иного природного катаклизма – вероятность 0,15.
3. Отказ оборудования – вероятность 0,002.
4. Гибель сотрудников станции по неясным причинам – вероятность 0,37.
5. Захват станции изолянтами с Северного материка – вероятность 0,002.
Оценка гипотез производилась Аналитическим Компьютером “Перикл-ХК20”.
ПРЕДПИСАНИЕ АГЕНТУ: выяснить причины отсутствия связи, по возможности
Ликвидировать их, оказать помощь персоналу станции.
СРОК ИСПОЛНЕНИЯ: пять суток. При отсутствии связи будет выслана дополнительная группа.
ПОДПИСЬ: Дж. Дж. Ньюмен, начальник ОКС
СОГЛАСОВАНО: Э. П. Хелли, руководитель Учебного Центра ОТВЕТСТВЕННЫЙ ЗА ОПЕРАЦИЮ: Д. Ш. Уокер, шеф-инструктор.
Если маяк накрылся, ориентируйся по солнцу и шагай прямиком на север, сказал Дейв Уокер.
Сигнальный браслет молчал. Выходит, маяк накрылся – скорее всего вместе состанцией. А что до солнца…
Было б тут солнце! Или луна со звездами… Или небесный свод с облаками…
Или хоть что-нибудь!
Душный вязкий мрак окутал его. Темнота, тишина, непривычная легкость во всем теле, слабый запах гниющих листьев, плотный черный занавес перед глазами… Ни дуновения ветра, ни движения воздуха – даже столь слабого, какое порождают крылья мотылька… Ни вскрика, ни шороха, ни звука…
Нет, звуки все-таки были. Сверху доносился слабый прерывистый шум, словно невидимый оркестр настраивал инструменты – где-то далеко-далеко, быть может, на склонах Тисуйю-Амат, до коего насчитывалось сорок шесть парсеков, отделявших юность от зрелости.
Ричард Саймон, полевой агент по кличке Тень Ветра, застыл, впитывая запахи прелых листьев и отдаленную перекличку незримых флейт, барабанов и виолончелей. Он не боялся этой влажной темноты. Он был силен, ловок и опытен, ибо за три последних года случалось ему побывать во всяких местах – и там, где ревет огонь, и там, где клокочет вода, и там, где трубят медные трубы. Теперь он являлся системой самодостаточной и автономной, с весьма обширным резервом выживаемости, где надо – гибкой, где надо – жесткой; остановить его могла только смерть.
Смерть или нечто подобное, но никак не эта темнота, в которую швырнул его колумбийский Пандус.
На мгновение он слился с непроницаемым мраком, позволил ему объять свое тело, заползти под одежду, коснуться кожи жаркими влажными щупальцами, проникнуть в поры… Тьма не пугала его, лишь настораживала. Что-то в ней было не так. Черный занавес перед ним не походил на ласковый сумрак ночей Тайяхата, на беспредельный мрак космических пространств, на колумбийские небеса, где, подсвеченные заревом городских огней, медленно и торжественно кружили звезды. Здесь темнота казалась жадной, угрожающей и недоброй, и с каждым мгновением Саймон ощущал это все отчетливей и ясней. Возможно, цивилизованный человек переборол бы подобное чувство, отринул его, счел бы бесплодной игрой подсознания, но воины-тай, далекие от цивилизации, доверяли предчувствиям и инстинктам не меньше, чем разуму. Доверял им и Ричард Саймон – и потому знал, что должен покинуть это место. И побыстрее!
Рука его сама собой протянулась к поясу, нащупала застежку кобуры, плоский футляр с “вопилкой”, тонкий стерженек фонаря; затем световой проблеск разорвал плотный бархат тьмы. Это был рискованный поступок, но неизбежный – здесь, в жарком всепоглощающем мраке, бинокль с инфраочками и ночное зрение Саймона оказались бессильными. Доля секунды, и он разглядел то, что хотел, – уходящий вверх монолит, отвесную стену с неким намеком на округлость, изрезанный трещинами утес, что вырастал из влажной черной земли резко и сразу – колонной, не конусом.
Дерево, мелькнула мысль, огромное дерево… Из тех самых, склонных к гигантизму… Может, секвойя, гинкго или сейба, а может, бывший эвкалипт… Смотри в “Анналах планетографии”, файл 4412…
Подобно тени он скользнул к невидимому гиганту. Под пальцами возникло странное ощущение – казалось, что он касается не разлома в чудовищно толстой коре, а рваной и жесткой поверхности камня. Саймон провел по ней ладонью, нащупал трещины, уступы – поменьше и побольше, вполне подходящие, чтобы поставить ногу и зацепиться руками. Через мгновение он уже взбирался по стволу – крохотный паучок, ритмично и упрямо перебиравший лапками. Жаль, что их не шесть, подумал он, вспоминая о Тайяхате; сейчас лишняя пара была бы весьма кстати. Но, как говорил покойный Наставник Чочинга, не горюй, что родился без хвоста, – горюй, если его потерял.
