— Говоришь, свои же угробят, если вздумаете финтить, и заряды все равно взорвутся? Поверь, я хорошо знаю наемников. И обещаю, что если с вашей стороны будет какой-нибудь вонючий фокус, то перед смертью мы все наши капиталы вложим в контракт. Контракт за ваши головы. И попросим убивать вас медленно, чтобы каждый из вас, ублюдков, успел перед смертью помучаться.
— Я тоже знаю наемников, — просипел я в ответ. — И знаю, почему они сейчас молчат… Потому что взяли пробы из фляги и теперь лихорадочно готовятся защищать себя от возможного химической атаки… А до вас им и дела нет… А часы тикают. И на стене сейчас показывают без двадцати минут полночь… Если не договоримся, то в полночь мой командир нажмет кнопку. И дороги назад не будет… Вот так.
Полицейский выпрямился и от души вмазал мне в зубы. Потом тряхнул отбитой рукой и уже спокойнее скомандовал:
— Давай частоты связи. Мы заключаем сделку… Я получил подтверждение от командования «Общегражданских линий». Им тоже не нужна мертвая планета…
* * *
Нам выдали старый трухлявый мусоровоз, который скрипел всю дорогу и сифонил воздухом через многочисленные щели в космос. Чудо просто, что мы смогли взлететь на нем, не развалившись по дороге и не потеряв ни одного человека. Перед самым прыжком домой, Кокрелл отдал радисту диск, и на Шамбалу ушел кодированный пакет информации. После чего увешанные оборудованием саперы приступили к разминированию «подарков». Еще через час на стол начальника полиции лег доклад:
— Снято шестнадцать зарядов, как и заявили наемники. Во всех зарядах вместо отравы — вода с вареньем. Где-то по жаре даже забродила… Канистры с химикатами так же указаны, стояли в бункере, под замком.
— А собака? Ведь собаку они траванули!
— Да, собаку угробили. Но остальное использовать для атаки не стали. Шикарный блеф, однако… Жизни в обмен на варенье.
— Будь они прокляты, ублюдки… Я поседел за эти дни, пока ждал результатов…
И крепко сбитый мужчина плеснул себе в стакан жгучей жидкости, чтобы «хлопнуть» одним глотком, смывая ощущение безысходности и ужаса, почерпнутого из моих глаз.
А мы горохом ссыпались с наскоро сколоченных нар, когда корабль тряхнуло, и по внутренней связи прозвучал сухой доклад навигатора:
— Отказ главной двигательной установки! Нештатный выход из подпространства! Наблюдаю множественные корабли по курсу…
Похоже, кто-то из потерявших барыши на добыче руды, решил все же с нами посчитаться. Как бы ни было, пятьсот три прокопченных наемника и гражданский экипаж прямиком неслись навстречу новому кругу ада. Дабы поставить точку в затянувшейся трагикомедии…
— Нас выбили с третьего яруса! Отходим, от…
Рация выплюнула далекое эхо разрыва и зло зашипела мусором помех. Еще одна группа наемников перестала существовать. Ошалевший офицер связи покосился на мрачного подполковника, застывшего в кресле, и осторожно приглушил звук на канале. За последние двадцать минут это была уже пятая группа, которую сшибали с занятых позиций. Отлично экипированный противник шел напролом, не считая нужным беречь хрупкие потроха корабля, прорубая себе дорогу сквозь железо и тела защитников. Шел вперед, чтобы вцепиться в глотку офицерам, закрывшимся в рубке управления. Вцепиться и порвать, как делал это уже не раз. Кровь за кровь, смерть за смерть…
— Две роты резерва к четвертому ярусу. Разрешаю установить термические заряды в лифтовых шахтах, — скомандовал подполковник. Потом жестом подозвал одного из адъютантов и прошептал ему на ухо: — Один из зарядов доставить сюда. Если ублюдки все же прорвутся, поджаримся все вместе.
И, отпустив помощника, командир стал вслушиваться в редкие доклады от выдвинувшихся вперед отрядов, с огромным трудом сдерживавших натиск врага.
* * *
— И не лень ему, — усмехнулся Самсон, посылая ответную очередь вдоль по коридору. — Как долбит, как долбит, просто песня…
Это точно, полная песня… Визг рикошетирующих пуль, застоявшийся запах пороха при отключенной вентиляции, долбящий по ушам звук выстрелов. И наша группа, ввалившаяся в ближайшую каюту, когда впереди мелькнули чужие тени. Благо еще, что системы коммуникации после удара переклинило, и забитые помехами блоки управления просто-напросто распахнули все двери в коридорах. Хочешь уединения — открывай ручную панель, выдвигай маховик и крути до одури, возвращая тяжелую железную плиту на место. А потом с той стороны подойдут недобрые ребята и «постучаться» зарядом пластита, впечатывая тебя вместе с дверью в переборку…
Пока пулеметчики состязались в точности попаданий, я остановил кровотечение у подстреленного взводного, успев чисто механически отработать всю цепочку оказания первой помощи: обезболивающее в бедро, жгут на руку выше раны, разрезать намокший от крови рукав, заодно отметив, что пуля прошла навылет и кость не должна быть повреждена. Потом — микрокатетер, быстрая очистка раны и канала, стабилизаторы внутрь для консервации размозженных тканей, две нашлепки на руку и бинт поверх. Две минуты, и бледный парень готов снова стрелять с левой руки. Правую будем «дочинивать» потом, когда эта потасовка закончится. Когда…
Срикошетировавшая пуля вжикнула внутрь каюты, выбив искру с загнутого комингса, и звучно шмякнула о стену, прикрытую декоративной пластиковой пластиной.
— А хорошо живут господа офицеры! — расхохотался не знакомый мне латино с татуировкой змеи на плече. Похоже, из бывших легких пехотинцев, долбивших повстанцев в стремительных рейдах на слабо бронированных грузовиках. Безумные ребята. Из рейда у них обычно или возвращались все, или все целиком гибли, нарвавшись на чужую засаду. — Сиди мы в каюте рядовых, этот комок железа долго бы еще прыгал от стенки к стенке! Что поделаешь, постеры с красотками плохо пули ловят!
— Есть! — проорал Самсон, умудрившийся таки подловить чужого пулеметчика. Но прежде чем чернокожий гигант сунулся в коридор, от перекрестка в нашу сторону заработали уже три ствола, заполнив воющим свинцов все вокруг.
— Сколько у нас еще? — проорал взводный крошечному минеру.
Коротышка, выглядевший невообразимо комичным в своей подвернутой несколько раз форме, поболтал баллоном с жидкой взрывчаткой и буркнул:
— Две дырки обеспечу, но не больше.
— Тогда — сюда!
Тонкая пенная полоска легла на ободранную стену, затвердев на глазах.
— Бойся! — привычно прокричал минер, и мы пригнулись по углам, заткнув многострадальные уши.
