class="p1">И медведь… Израненный и замученный медведь, который соглашается стать моим учителем.
Желание защитить всех их показало, что я могу принять ещё очень много силы! Очень!
Я устоял. Не упал и не преклонил колен. Выдержал давление.
И когда оно иссякло, отец сказал:
— Я горжусь тобой, сын! Ты смог взять всю силу, какую мы только могли тебе сегодня дать. Но помни: кому много дано, с того много спросится.
Пошатываясь от переполнившей меня силы, я тем не менее поклонился и поблагодарил старцев:
— Спасибо большое, уважаемые! Обещаю вам, род Корневых будет жить!
Третий старец улыбнулся мне и сказал:
— У тебя хорошие волки. Верные и надёжные! Поделись с ними силой и ложись на алтарь. И верь в себя!
Я положил руки на головы Умки и Шилани и перелил часть силы в них. Не просто часть, а максимум из того, что они сейчас могли взять.
А потом залез на камень.
Только лёг, как золотое сияние померкло, и каменный нож Велеслава обрушился на меня.
Только я лёг на алтарь, как золотое сияние померкло, и каменный нож Велеслава обрушился на меня.
Почти обрушился.
Потому что от моего трофейного кольца тут же вспыхнуло защитное поле, которое отбросило служителя культа.
Мало того, Умка и Шилань рванули к Велеславу, опрокинули его и, поставив лапы ему на грудь, теперь рычали прямо ему в лицо.
Хорошо, что я успел крикнуть:
— Стоять!
Иначе растерзали бы демонические волки Велеслава, как нефиг делать.
Почему я остановил волков? Да потому что как ни крути, а Велеслав делал свою работу. И занесённый нож нужен был, чтобы я призвал род на защиту. Поэтому, собственно, и были блокированы все другие способы защититься. Это я понял, когда появились старцы.
Причём, я понял, что всё должно было происходить предельно серьёзно. Я должен был поверить в происходящее. Иначе у меня ничего не получилось бы.
И если бы мне не удалось призвать род, значит, никакой я не глава, а самозванец. И тогда меня просто уже не было бы. И это правда, с которой нужно считаться.
Да, Велеслав мне был очень неприятен, но это ещё не повод убивать его. Вот если бы он действительно что-то против меня затеял, тогда да. Тогда я ни минуты не думал бы.
— Умка, Шилань, оставьте его! — приказал я волкам, и они тут же отошли ко мне.
Велеслав поднялся, с ненавистью глядя на волков.
Я его понимал, кому понравится, когда на него нападают два таких зверя.
С другой стороны, мне было приятно, что он почувствовал на себе силу демонических волков. Так что в случае чего подумает, идти ли против меня.
Плюс, этот служитель культа на себе почувствовал, каково было мне лежать на алтаре, когда он заносил надо мной нож. Вон как мужика перекосило! Мелочь, а приятно!
Я оглянулся.
Троны были пустыми, огонь в кольцевой канавке погас. И в канавках, которые вели от чаш к тронам — тоже. Да и в самих чашах теперь было пусто. И в углублениях на столе…
Я глянул на свои запястья — никаких порезов! Даже следов не осталось!
Провёл рукой по лбу — чисто. Глянул на ноги — тоже всё чисто.
Слез с камня и повернулся к Велеславу.
— Всё или что-то ещё нужно?
— Вижу, твой род ответил тебе, — произнёс Велеслав.
— Ответил, — сказал я.
Я видел, что Велеслав хочет знать подробности. Видел, что он злится. Но держит себя в руках, что хорошо. Потому что вышедший из себя служитель культа — это треш, угар и содомия.
— Раз род ответил, значит, принял тебя новым главой, — сказал Велеслав. — Пойдём. Теперь ты должен принять поздравления своих людей.
Велеслав делал то, что ему положено делать, как служителю культа. Но как человек он излучал неприязнь.
А мне было пофиг! Мне с ним детей не крестить. Пусть бесится.
Я направился к дверям, но Велеслав окликнул меня:
— Все двенадцать старцев пришли? — спросил он.
— А что? — поинтересовался я, вспомнив слова третьего старца, того самого, по имени Хотен: «Всё, что произошло здесь, касается только рода Корневых!»
Видимо, Велеслав почувствовал моё состояние. Потому что, пробурчав:
— Да нет, ничего! — тоже направился к выходу.
Когда мы вышли на крыльцо, на улице был день. Солнце уже поднялось и теперь сверкало, отражаясь в снежинках.
Я даже зажмурился от удовольствия.
Умка и Шилань шли рядом со мной, и Велеславу пришлось держаться от меня на расстоянии, потому что волки скалились и рычали, едва он пытался приблизиться.
Некоторое время мы шли молча, но потом Велеслав всё-таки спросил:
— Как тебе удалось пробудить свою силу?
— Я много работал над этим, — с усмешкой ответил я.
Не только произошедшее внутри пещеры не касалось посторонних, но и моя сила. Особенно моя сила! Моя сила вообще никого, кроме меня не касалась!
Эх, сейчас бы помедитировать, посмотреть бы, что изменилось в моей ци! Но я понимал, что до вечера у меня такой возможности не будет. И хорошо, если только до вечера, а не до завтра…
Когда мы подходили к усадьбе, нас уже ждали. От самого барьера была постелена красная дорожка, а на крыльце стояло кресло с высокой спинкой, чем-то похожее на каменный трон в пещере. Только тут кресло было деревянное.
По обе стороны от дорожки стояли деревенские и заводские.
Я видел знакомые лица, улыбался девушкам и женщинам, пожимал руки мужикам. А ребятишек трепал по головам или тоже пожимал руки — пацанятам. Словно они взрослые.
Велеслав шёл позади меня.
И когда мы поднялись на крыльцо, он встал рядом с креслом.
Все домашние — Егор Каземирович, Кузьма, Прасковья и Матрёна — наряженные в праздничные одежды стояли у самого крыльца.
Мо Сяня я сначала не увидел. Но потом нашёл его в стороне. Он стоял вроде бы со всеми, а вроде и сам по себе.
Шилань сразу же направился к Мо Сяню, а Умка остался со мной, он по-прежнему охранял меня от Велеслава.
Я сел. Умка величественно лёг у моих ног.
И тогда вперёд вышел Велеслав и объявил в наступившей тишине:
— Свидетельствую, что род откликнулся и принял Владимира Дмитриевича Корнева полноценным главой рода!
Столько искренней радости я давно не видел! Народ ликовал. И мне это было чертовски приятно!
