задохнулись от восторга и налетели б на нее с криками агрессивных чаек: «Дай-дай-дай-дай-дай!».
Девушка реально хороша собой.
И я понимаю, что на меня это действует…
Вот только что-то в ее глазах было странное, когда она начала раздеваться, прикусив нижнюю губу.
Да чтоб Ктулху желал лишь жаренные гвозди!
Торжество разума над плотью готовилось вот-вот вылиться в утреннюю победу влечения к противоположному полу над гравитацией!
Но вот выражение лица девушки явно противоречило тому, что она делала и на что намекала.
— Я пойду потороплю остальных, — вызвалась Лаврушка, заметив действия гарпии по оголению. — В полдень у нас назначена встреча для покупки фургона. Или она отменяется?
— О, ни в коем случае, — заверил я. — Не просто так наши гарпии остаются невидимыми. Нет, мы точно получим свой фургон. А деньги за него я этому ублюдку прямиком в глотку засуну. Хороший сон пробуждает во мне того, кто не спускает подобные игры.
Кажется, в глазах Лаурель мелькнуло восхищение.
— Тогда я пошла, — эльфийка выпорхнула из комнаты.
— Я, пожалуй тоже, — Милена натянула свой корсет и старательно отводила от меня глаза. — Нужно поговорить с сестрами…
— Стоять, — приказал я, подходя к девушке. — А сейчас объясняйся, что еще это за попытки запрыгнуть ко мне в постель!
Девушка заинтересовалась носками своих ботинок.
— В глаза смотри! — потребовал я. — Жду ответа!
Гарпия послушно подняла глаза.
Страх, обида…
— Рабыня должна служить своему господину, — ее голос дрогнул. — И делать так, чтобы он был доволен…
Рука-лицо.
Она что, думает, будто бы печать обязывает ее раздвигать ноги передо мной?
— Так всегда было, — сказала она и отвела взгляд. — Я… Я подумала, что если вызовусь сама, то ты не тронешь моих сестер…
А-а-а-а-а-а-а!
А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
— С чего ты взяла, что я вообще собирался?!
— Но… — девушка недоверчиво посмотрела на меня. — Так ведь… Прошлый хозяин… Я… Мы… Как он хотел… Лаурель сказала, что могущественным мужчинам положены наложницы-защитницы. Как у нас было… И… Я подумала, что раз ты был добр ко мне, то не тронешь остальных… Прошу, лучше пусть это буду я, чем мои сестры! Все, что хочешь!
В ее глазах стояли слезы, голос дрожал.
Нет слов.
Одни эмоции.
И из культурных в них только предлоги, да и то не все.
— Милена, — устало вздохнув, я притянул плачущую девушку к себе и погладил по голове. — Мне очень жаль, что с вами произошло то, о чем ты говоришь. Это мерзко, низко и… нет, у нас так не будет.
— Прошу, — девушка отчетливо и неподдельно всхлипнула. — Хотя бы без боли и веревок. Без ножей…
Мысленно выругавшись, я посмотрел на девушку снизу вверх.
Екарный бабай!
А ведь точно!
Если приглядеться, то на ее коже видны тоненькие шрамы, как будто ее резали ножом!
Уткнувшись мне в грудь, девушка негромко рыдала.
Я взял ее руку в свою, посмотрел на запястье.
Следы связывания.
Застаревшие.
— Прости, — произнес я, поцеловав ее в макушку.
Руки девушки потянулись к крючкам бюстгалтера, но я остановил ее и несколько отстранил от себя.
— Не надо, — сказал я, взяв ее лицо в руки и заставив посмотреть мне в глаза. — одевайся и садись на кровать. Я к тебе не притронусь.
Лицо девушки исказила судорога.
— Пожалуйста, — прошептала она. — Лучше я… Они неопытны, они…
— Прекрати, — я силой усадил девушку на край кровати. — Сейчас слушай и запоминай. Потом расскажешь сестрам, хорошо?
Гарпия шмыгнула носом.
— Я не знаю, но догадываюсь, что с вами делал тот маг. И прошу прощения, что убил его так быстро. Знал бы ранее — придумал что-нибудь, чтобы он страдал как можно дольше.
Девушка хлюпнула носом.
— Так вы по маль…?
— Милена! — состроил я страшные глаза. — Даже думать о этом забудь, хорошо?! Нет, я нормальный мужик. И мне нравятся женщины. Но я не собираюсь ни тебя, ни твоих сестер, ни кого бы то другого, принуждать к близости со мной. Ясно? Я не собираюсь причинять вам боль, и насколько это в моих силах — не позволю причинить ее вам кому-то другому. И наличие наложенного на вас рабского заклинания — это не основание для того, чтобы думать, будто вы мне что-то должны в том плане, о котором ты подумала. Я пошел на это из-за попытки предательства Марины. И только. Без каких-то других мыслей или намерений. Ты и твои сестры — мои боевые товарищи. И никаких связываний, резьбы ножом или чего-то другого противоестественного в наших взаимоотношениях не предполагается. Доступно объяснил?
— Да, — тихо ответила девушка, моргая своими длиннющими пушистыми ресницами. — А я подумала, что… Что понравилась тебе… И… что если ты захочешь действовать как он, то…
Ее подбородок затрясся.
— Отставить слезы, — твердо сказал я. — Магус с вами тоже так поступал?
— Нет, — мотнула головой она. — Он… Он не трогал. Просто пытал и ломал, пока мы не подчинимся. Но ни разу не… не надругался.
— А тот, которого я убил?
В глазах снова появились слезы.
Девушка разревелась.
— Ты жертвовала собой, чтобы спасти сестер?
Она произнесла что-то нечленораздельное, но ее утвердительные кивки говорили сами за себя.
— Все закончилось, — сказал я, погладив девчонку по голове — Больше тебя или твоих сестер никто не обидит.
В случае паники нельзя проявлять слабину.
Только твердость, только уверенность в своих действиях.
Мне и без того теперь понятно, что девушка раньше, до наложения на нее и сестер рабских заклинаний, думала что мы просто приятели.
А раз я стал ее хозяином, то буду над ней и тремя другими гарпиями измываться, как это делал тот гаденыш.
Теперь понятно откуда у Милены этот комплекс ответственности за других гарпий.
Бедная девочка.
— Хозяин, я… — она вскинула ко мне зареванное лицо. — Я… Я буду послушной, я доставлю удовольствие…
— Прекрати, — скривился я, невольно рассмеявшись. — И сопли утри, Мать-Тереза.
— А?
Господи, что за ублюдочный мир?
Куда ни кинь взгляд — в жизни людей одно дерьмо.
— Ты поняла, что я сказал? — в ее состоянии лучше закрепить результат, не то поймет чего не так.
— К-к-кажется да, — закивала она. — Боли больше не будет?
— Ничего не будет, глупое дитя, — пообещал я, утерев ей слезы. — Поняла?
— Д-да, — девушка сидела так секунду, а затем кинулась мне на шею, обхватив ее так, что я едва не задохнулся. — Спасибо-спасибо-спасибо!!! Ты самый лучший хозяин на свете! Я… Я рожу тебе самых красивых детей!
Чего блять?!
— Отбой, самка! — я с трудом оторвал от себя полуголую девицу. — Какие еще дети?! Я сказал, что мы друзья и товарищи, а не вот это вот все?
— Я… Я вам не нравлюсь, хозяин? —
