Шестое правило дворянина - Александр Герда

— Между прочим, я тебя не заставляю здесь оставаться, — сказал ему Кирилл Романович. — У нас же с тобой почти по всем направлением руководство общее, вот пусть и занимаются. Правда у тебя еще и заводики фармацевтические имеются... Ну и это поручишь кому-нибудь. Пойми, Арсентий, не нужно нам с тобой сейчас здесь оставаться — слишком рискованно. Голова у меня одна, и я не хочу, чтобы мне ее где-нибудь в Бутырке отрезали.

— Что же так мрачно? — усмехнулся Морозов и налил себе еще текилы. На этот раз через край.

— А как иначе, Арсентий? Ты же сам видишь, что вокруг происходит. Того и гляди за связи с князем на Лубянку повезут.

— Ну и чего ты трясешься?

— То, что пока их задавать будут, могут в камеру посадить на время.

— Как посадят, так и выпустят.

— Ага, — фыркнул Болотов. — Только не известно, что за это время с тобой случиться может. Салтыковы вон даже до суда не дожили, а я на их месте оказаться не собираюсь, понял? Мне моя жизнь дорога.

— Это-то я понял, — задумчиво протянул Морозов. — Как и то, что ты меня под паровоз бросить решил, тоже понял. Хочешь я тебе расскажу, о чем ты сейчас думаешь, Кирюха?

— Интересно было бы послушать...

— Думаешь ты вот о чем. То, что за тобой насчет Юрьевского явятся — тебя сейчас меньше всего беспокоит. Если ты рыло свое куда не надо не сунул, то чего тебе волноваться? Бестужев не самодур, поспрашивает что ему нужно, да отпустит — никуда не денется. Фамилия у тебя не самая последняя, чтобы тебя вот так запросто в камеру бросать.

Арсентий Борисович выпил, затем налил себе еще одну рюмку, снова выпил, а затем продолжил:

— Мальчишку ты боишься, а не тайную канцелярию и не хрен мне мозги полоскать, шут ты гороховый.

— Следи за словами, Арсентий, — поморщился Болотов.

— Да ты меня не учи, как мне с кем разговаривать, я и без тебя ученый, — прищурился Морозов. — Ты хочешь, чтобы пока тебя не было я здесь с Соколовым хороводы водил, а ты потом вернешься как рыцарь на белом коне и все у тебя будет хорошо. Если я его порешу, то мне значит от тебя спасибо будет. Ну а если он мне потроха выпустит — значит продашь ты ему свою долю, да будешь жить припеваючи. Так что ли выходит, Кирилл Романович?

— Бред сивой кобылы, — отмахнулся Болотов. — Просто еду отдыхать, что здесь такого? Тебе, кстати, тоже советую... А ты тут набросился на меня, как на врага. Я ведь чувствую, когда выждать надо... И насчет Бестужева ты зря. Дело там может быть серьезное, так что очень даже можно в камере оказаться. Зря ты думаешь, что твоя фамилия тебе поможет. Пусть успокоится все, а потом вернемся и придавим мальчишку. Кто знает, что за год перемениться может?

— Ну да, может Романов его к тому времени князем сделает и тогда уж точно ты до него своими ручонками не дотянешься, — усмехнулся Морозов. — Кстати сказать напрасно ты думаешь, что он не достанет тебя в твоем Баден-Бадене.

— Мало ли, что я думаю...

— Вот то-то и оно, — кивнул Арсентий Борисович. — Слушай, а может быть ты мне свои доли в наших предприятиях отпишешь? Раз уж ты все равно драпаешь, то и избавишься от них заодно. Купишь себе там у немцев чего-нибудь по случаю.

— Хрена тебе, а не мою долю, понял? — ответил Болотов и показал приятелю кукиш. — Не хочешь ехать, ну и сиди здесь как квочка в гнезде! А на чужой каравай рот свой не разевай!

Морозов посмотрел на направленную ему в лицо фигу, затем скрипнул зубами и встал с кресла.

— Никуда я не поеду, Кирюша... А после того, как с Соколовым закончу, ноги тебе повыдергиваю, если в Москве увижу.

— Стращай того, кто не смыслит ничего, Арсентий. Ну а я твоих угроз не боюсь — ты за собой посматривай. Сами виноваты с Салтыковым, что не дали мне этого ушлепка прикончить. Теперь вот и разгребай свое дерьмо, если желание на то имеется.

Отвечать Морозов не стал, а молча пошел по газону своей неуклюжей, переваливающейся походкой. Болотов еще какое-то время смотрел ему в спину, а затем звонко треснул кулаком по столу:

— Вот сука!

Испанское королевство.

Остров Пальма.

Резиденция Хавьера Рабадана.

Получив письмо от графа Владимира Михайловича Соколова, глава ордена «Люди Браво» Хавьер Рабадан удивился настолько сильно, что целый час после этого находился в растерянности. Состояние для него весьма несвойственное и непривычное — обычно он гораздо быстрее собирался с мыслями, но здесь был исключительный случай.

С момента неудачного покушения на этого парня все настолько быстро и стремительно изменилось, что Кардинал с трудом поспевал следить за развитием событий.

Казалось, еще совсем недавно он собирался поговорить с Леонором де Линьола об одном и вот уже Соколову пожаловали графа. Это существенно меняет ситуацию, а значит разговаривать с Испанцем нужно совсем о других суммах.

Когда они договаривались об устранении виконта — это одно, а граф — совершенно другое. Кстати сказать, ситуация с пожалованием Соколову нового титула совсем не нравилась Хавьеру Рабадану. Это означает, что парень по-прежнему на очень хорошем счету у Романова. Кроме того, эта затея с убийством молодого графа с каждой минутой начинала нравиться ему все меньше и меньше.

В какой-то момент ему даже уже не хотелось денег, которые он мог содрать с Испанца за этот заказ. Кардинал был очень умным человеком и не случайно дожил до седины в висках, а потому прекрасно знал — когда от заказа начинает неприятно пахнуть, то скорее всего так оно и есть. Лучше от него отказаться.

Он любил деньги, но предпочитал добывать их менее рискованным путем. Между многочисленными аристократическими родами всегда имелось место для хорошей кровной войны, а значит находилось занятие и для его ордена.

Обычно риск в подобных делах был самым минимальным. Древние фамилии редко обращались к нему — они предпочитали решать вопросы между собой на дуэлях. Так что золото доставалось ему без шума и пыли.

Кардинал справедливо полагал, что и на этот раз