поцеловал в губы, а затем прижал к стенке. Мы продолжили наш страстный поцелуй, а мои руки стали спускаться ниже к упругой попке.
Моя кровь кипела, хотелось немедленно сорвать с Полли всю одежду. Я уже подумывал переместиться на стоящее вдоль стены железное кресло, вряд ли неудобство помешает нашей страсти, но вдруг…
Мы резко прекратили целоваться и обернулись, когда в коридоре раздались шаги.
— Ой, кто-то идёт, — Полли поджала губы. — Что делать?
— Наверное, обход. Бежим, — я схватил девушку за руку и мы ринулись прочь.
Каким-то чудом успели свернуть за угол раньше, чем нас увидел дежурный (скорее всего, это именно он и был, обходил помещения), миновали ещё один коридор и выбежали на поверхность.
— Это было… круто, — нервно рассмеялась Полли.
— Что, теперь хватило адреналина? — спросил я.
— Ага, блин. Только я бы хотела продолжить, — она приблизилась ко мне вплотную и положила руки мне на плечи.
— Продолжим, обязательно, но в другой раз.
— Ладно, пойду к себе. Как думаешь, а что мы завтра будем делать? Куда нас отправят? Может, на разведку, наконец?
— Посмотрим. Спокойной ночи, — я быстро поцеловал Полли в губы, и мы расстались.
В такие момент я вновь себя чувствовал молодым, хотя прерванное свидания меня несколько огорчило. В форте, похоже, было с этим непросто. Небольшое огороженное пространство, где каждый закоулок легко просматривается, строгая дисциплина. Тут вольготно не погуляешь.
В казарме, как обычно, у входа сидел дежурный, но он никак не отреагировал на моё появление. Командование знало, что наш отряд вернётся поздно.
А на следующий день меня и мою компанию снова разделили. После завтрака я примкнул к патрульному отряду, который на этот раз возглавлял не капитан Хитров, а лейтенант Скавронская.
— Здравствуй, опять к нам? — весело поприветствовала она меня, одарив своей открытой улыбкой. — Залезай в машину. Сигнал поступил, рядом с семьсот пятнадцатой частью тёмных видели.
— Это далеко?
— Ага, далековато забрели, засранцы. Поехали.
Наш отряд из пяти человек быстро добрался до военной части, а вот потом началась канитель. Тёмных здесь хоть и видели, но где конкретно они находятся, никто не сказал. Пришлось обшарить всё вокруг и даже прочесать опушку ближайшего леса. Тенебрисов мы нашли, но было их совсем немного, справились с ними быстро.
Остаток дня мы патрулировали окрестные дороги, где наткнулись на ещё одну группу существ. Среди них оказался крупный ящер, и тут уже пришлось поработать мне, а заодно волнами тьмы убрать всех мелких.
Больше ничего интересного за день не случилось.
— Как мне нравится с тобой ездить, — сказала Скавронская, когда мы вернулись в форт. — Так быстро с этой сволочью мы ещё никогда не справлялись. Ты и один мог бы кататься.
— Конечно, я вообще не понимаю, зачем вы все за мной таскаетесь, — пошутил я, хотя в этой шутке была огромная доля правды.
— Ну значит, увидимся ещё. Надеюсь, скоро, — с улыбкой добавила Ольга.
После ужина у меня появилось немного свободного времени, и я написал письма: одно — Гаврилову, второе — Свете. Управляющему изложил всю ситуацию, как есть. Рассказал, что меня отправили в штрафной батальон, велел найти хорошего адвоката, который смог бы обжаловать решение полевого суда и требования Михаила Озёрова, поскольку триста тысяч я ему платить не собирался.
Свете же плохие новости писать не стал. Сообщил, что у меня всё хорошо, нахожусь на границе, связи здесь нет, поэтому пока — только письма.
Утром перед завтраком я отдал оба конверта лейтенанту Васькову и отправился вместе со взводом в столовую. Ещё на построении заметил, что народу поприбавилось. После сражения оставалось менее двадцати человек, а теперь численность восстановилась. Значит, новых штрафников прислали.
За едой я порасспрашивал своих, чем они занимались вчера. Оказалось, ничего особенного: их заставили красить стены в каких-то помещениях.
Не успел я допить компот, как прибежал солдат и сказал, что подполковник Пыжов вызывает меня в штаб.
— Здравия желаю, — зайдя в кабинет, я приложил пальцы к козырьку кепи. — Курсант Озёров по вашему приказанию прибыл.
— Доброе утро, Озёров, — проговорил подполковник, устало глядя на меня. — Прибыли, значит, да? А мне тут на вас рапорт написали.
— Рапорт? — первой мыслью было, что это как-то связано с нашим с Полли ночным рейдом. — И что я натворил?
— Нападение на сержанта, — Пыжов хлопнул ладонью по лежащему перед ним листу бумаги.
У меня чуть челюсть не отвисла. Какой ещё, тьма его раздери, сержант?
— Не имею ни малейшего понятия, про какого сержанта идёт речь, — сказал я. — Ни на каких сержантов в последнее время я не нападал. Никого из личного состава пальцем не тронул.
— Пальцем-то, может, и не тронули, а вот магию применили. Младший сержант Петров пишет, что девятого июля вы попытались задушить его предположительно воздушной магией, когда он приказал вам не шуметь после отбоя.
— Там так написано?
— Да, именно так и написано.
Я тихо рассмеялся. Теперь стало понятно, что за сержант такой.
— Вечно у вас, Озёров, веселье, — проворчал Пыжов. — Только тут не до смеха. Хотите у нас ещё на пару месяце задержаться? Не, я-то не против. Сильные владеющие нам нужны. Подумайте, какой у вас послужной список будет. Не прошло и месяца с тех пор, как на границу прибыли, а уже две драки с офицерами. Эдак десять лет в лейтенантах будете ходить.
— Тогда выслушайте мою версию, господин подполковник.
— Рассказывайте.
— Утром девятого июля я проснулся от посторонних звуков. Несколько солдат кого-то избивали, и я велел им не шуметь. После чего трое подошли ко мне, и один стал вести себя вызывающе. Было темно, погон я не разглядел, лица — тоже. Я применил слабый воздушный вихрь, чтобы утихомирить хама, тот извинился, и конфликт на этом был исчерпан.
— Вашу ж мать. И кому из вас мне верить? — нахмурился Пыжов. — Кого они избивали?
— Какого-то штрафника. У него на следующий день всё лицо было синее, но фамилию не помню. Если честно, мне вся их возня вообще неинтересна, но они спать мешали.
— Ладно, оставим это. Пострадавших нет — и дела нет. Но чтоб мне никакой мести сержанту Петрову и прочей ерунды! — тут подполковник строго посмотрел мне в глаза.
