только фыркнул на это и повернулся в ту сторону, откуда был выпущен такой неприятный подарок.
«Полковник» готовил ещё один разряд, между его руками синел шар, который потрескивал маленькими молниями. Мгновение и шар полетел в орла. Орел пригнулся и в этот миг оборотень Акира ударил по его морде поднятыми мечами Кацуми. Лезвия скользнули по крыльям, не причинив вреда. А вот орел щелкнул клювом, как поймавший муху пес, и оборотень перестал существовать. То есть был Акира, миг, и не стало Акиры.
Оборотень упал на лед с вырванной гортанью. В последние секунды жизни он принял свой обычный вид. Какой-то неизвестный монгол с сединой на висках. Я ни разу его не видел, но он точно был не последней шишкой на ёлке.
Мечи прозвенели по льду, когда ослабевшие руки выпустили их из ладоней. Шизуки дернулась было к орлу.
— Стой, — ладонь Митсэру задержала Шизуки. — Так просто мы его не одолеем. Надо подключать оммёдо. Бей по орлу, Рэйден!
— Шизуки, ты меня слышишь? — донеслось со стороны Норобу.
Я невольно выдохнул. Жив сэнсэюшка! Жив, курилка старая!
— Он ещё не сдох? — сощурился Митсэру. — Наш враг живуч.
Шизуки смотрела на сэнсэя, который попытался приподняться, но рухнул обратно. Норобу поднял голову и попытался сфокусировать взгляд на её глазах. С трудом, но ему это удалось. Он пополз к стоящей женщине, оставляя на ледяной поверхности кровавый след.
— Шизуки, ты меня слышишь? — шептали губы сэнсэя.
Шизуки смотрела на него, и улыбка постепенно исчезала с её лица. Едва видимый черный дым начала струиться с её рук. Так в своё время струился дым с моих рук, когда я убивал по приказу Оивы.
Тот самый человек, которого назвали Рэйденом, ударил по орлу в третий раз. Орел ответил взмахом крыльев и с них сорвались серебристые кинжалы. Увернувшийся Рэйден снова попытался связать орла молниевыми щупальцами, но тот лишь встряхнулся и те разлетелись на куски.
Я же сосредоточился и выпустил мощь черной силы, которой наградила меня Оива. Я совсем забыл про неё, но Шизуки своим видом напомнила мне о ней. С рук заструились черные клубы дыма и рванулись к стоящему Рэйдену.
Всего несколько секунд понадобилось, чтобы Рэйден скрылся в черном тумане. Я обрушил на стоящего всю силу своего внутреннего черного огня. Он словно огнеметом бил по тому месту, где кричала и вопила обугленная фигурка. Лишь только когда фигура упала, то поток черного дыма иссяк.
Внутри меня возник горящий костер. Он расширялся, рос и захлестывал каждую клеточку тела. Пламя достигло такой силы, что я не смог сдерживаться, а выгнулся и закричал истошно в сиреневое небо.
— Изаму! — пробился сквозь мой крик голос Кацуми. — Что с тобой?
Я выдохнул и слегка обмяк.
Сдерживающие меня и Кацуми щупальца втянулись в лед. Мы поднялись на ноги и потянулись за оружием. Господин Абэ отступил чуть назад. Он взглянул на Митсэру, который всё также стоял со скрещенными на груди руками. Ниндзя из деревни, скрытой в бамбуке, смотрел в никуда.
Только что он потерял последнего из своих старых спутников и ни один мускул не дернулся на его лице. За долгую жизнь он привык к потерям. И он понимал, что рано или поздно, но придется расстаться со своими старыми друзьями.
— Милония, ты меня слышишь? — снова донесся слабый голос сэнсэя.
— Да, Норобу. Я тебя слышу, — ответила Шизуки.
И это был уже не тот жесткий голос, с которым она отвечала Норобу, когда лупцевала его. Нет. Сейчас это был мягкий и волнующий грудной голос, с каким женщина отвечает на предложение выйти замуж. На её глазах показалась влага, словно от ветра, поднятого орлом, пыль попала на зрачки.
Митсэру тоже заметил эту перемену, так как с удивлением взглянул на свою спутницу. Вот это было уже интересно.
— Шизуки? Что с тобой? — спросил Кобунага. — Ты со мной или с ним?
Дзёнин деревни, скрытой в бамбуке, показал на подползающего родоначальника якудзы.
Шизуки помолчала. Она неотрывно смотрела на Норобу, а с кончиков её пальцев тихо струились едва заметные черные завихрения. Потом она перевела взгляд на Митсэру.
— Поцелуй меня, — тихо сказала Шизуки. — Ведь ты же меня никогда не обманывал? Ты же меня любишь, Митсэру?
— Вот это другое дело, — ответил Кобунага и наклонился к женщине.
— Прости меня, Норобу, — сказала Шизуки и впилась в губы дзёнина деревни, скрытой в бамбуке.
Тот обхватил её руками и привлек к себе. Он явно не ожидал, что Шизуки обнимет его в ответ и сделает бросок через себя. Гибкое тело ниндзя взлетело в воздух и полетело в пропасть. Он так и не отпустил Шизуки.
— Шизуки! — выкрикнул Норобу, когда увидел, как последние противники скрываются за краем обрыва. Он ударил кулаком по льду, а потом просипел: — Любовь всегда сильнее лжи…
На запястьях щелкнули и рассыпались пылью запрещающие оммёдо браслеты. Мы оказались свободны.
— Ох и не хрена себе, — вырвалось у меня.
Мы переглянулись. На площадке остался только один господин Абэ.
Две минуты назад он был уверен в себе, а сейчас… Сейчас его губы подрагивали, а руки пытались сплести какое-то заклинание.
Я двинулся вперёд. Подошел к нему вплотную. Он взглянул на меня, выдохнул и проговорил:
— Позволь мне умереть, как самураю!
— Ты и твоё семейство принесло много горя хининам. Хинины не виноваты в том, что они такими родились, но благодаря вашим усилиям они влачили полвека жалкое существование. Сейчас всё изменится, господин Абэ. Скоро все узнают, что хинины на самом деле имеют аристократические корни, а подтверждением этому станет Свиток Тигра, который вы так долго скрывали.
— Позволь умереть, как воину! — последовал ответ.
Я покачал головой и нанес всего один удар. Господин Абэ захрипел, схватился за проломленное горло и рухнул на колени. Он немного постоял так, а потом повалился на площадку, заливая кровью широко распахнутые глаза.
В этот миг сиреневый туман развеялся, и показалась верхушка башни. Она была близко, прямо рукой подать. Вот только над ней возникла и начала разворачиваться черная воронка. Раздался громкий женский смех.
Знакомый смех…
Несмотря на то, что светило солнце, как-то сразу стало неуютно. Будто с солнечного пляжа попал под суровый осенний дождь. Кацуми даже поежилась, смотря на черную воронку. А эта хрень росла и чернела посреди
