Но, несмотря на все старания, сравняться с аборигенками не смогла, те работали качественнее и куда быстрее. Однако ваксы не считали это основанием для отправки в котел — не такие уж они людоеды, чтобы облизываться на худую мелкую землянку. Троглодиты поступили практичнее — продали ее в соседнее племя, позорно обменяли живого человека на кожаный мешок с обломками обсидиана.
В новом племени она и трех дней не продержалась: ее купили не чтобы держать рабыней, а с политической целью. Намечалось заключение долгожданного союза с соседним племенем, при этом полагалось задабривать верхушку разнообразными подношениями. Процесс двусторонний, дублировать подарки не рекомендуется. Живой товар — один из лучших вариантов. Можно шаману подарить девушку, а вождю кинжал из непомерно длинной кремневой пластины, оба «политика» останутся довольными.
Очередные хозяева быстро поняли, что Киру трудно считать ценным приобретением. И потому надолго она не задержалась и здесь — ее передали в другое племя. Затем еще пару раз меняла место жительства, и как-то так получалось, что при этом все дальше и дальше забиралась на запад, где царство гор постепенно сменялось равнинным лесом.
В итоге, можно сказать, повезло. Попала в племя, которое владело поселком возле руин. Кире не пришлось жить здесь среди троглодитов, у них выше по малой речке стояло несколько хижин, где размещались рабыни. По сути — свободные женщины, в их уклад ваксы не лезли. От шестерки пленниц требовалось лишь одно — поставлять сети, веревки и ткань. Дикари даже выделяли им своих баб и детей для заготовок необходимой травы. Работы в сезон много, требуется как можно больше рук.
Затянувшиеся мытарства Киры закончились. Четыре новые подруги были аборигенками, а пятая — землянка со схожей историей, ее сюда занесло тоже с востока. Звали ее Надежда, она куда больше разбиралась в здешних реалиях и отличалась решительностью. По крайней мере, не мечтала прожить тут остаток дней, всерьез подумывала о побеге. Знала, что где-то на северо-востоке располагается человеческое поселение, и примерно представляла, как до него добраться.
Спокойная предсказуемая жизнь осталась позади в один миг, когда Киру послали в поселок ваксов с очередной партией продукции. Добравшись до слияния, она обнаружила, что дикари воюют с другими дикарями, причем бой явно неравный.
У нее хватило сообразительности бросить вьюк, после чего некоторое время убегала от преследователей. Оторвалась с трудом, только за счет знания местности, после чего долго сидела в зарослях, слушая, как они рыскают поблизости. Но повезло — не нашли.
Настолько перепугалась, что провела в кустах день и две ночи. Но сегодня не вынесла мук жажды, отважилась спуститься к речушке. А потом не удержалась, по зарослям добралась до поселка и увидела, что среди его остатков бродят нормальные на вид люди.
Естественно, после такого рассказа пришлось направиться к лагерю рабынь. Там никого не обнаружили, но по отдельным следам можно предположить, что жительницы пропали недавно. Заметны признаки грабежа, но ни пятнышка крови не осталось, что слегка утешало.
Кира немного покричала, после чего ее подруги выбрались из леса, где тоже скрывались, напуганные жестоким нашествием. Завоеватели и сюда добрались, но почему-то не тронули строений, лишь забрали все, что посчитали ценным, а искать беглянок не стали.
Рогов внимательно выслушал рассказ Надежды и некоторые моменты в нем посчитал настолько важными, что принял решение сворачивать поход.
Надо как можно быстрее вернуться в поселок и собрать совет.
С бумагой у землян беда. Была возможность прихватить из города, но взяли мало, основное внимание уделялось куда более ценным вещам. Даже обзорную карту соорудили из пригнанных друг к дружке листов самой лучшей бересты, их закрепили на ровной стене. Там с максимальной тщательностью по мере исследований вырисовывали углем ближнее и дальнее окружение, при уточнении информации или правке ошибок легко подтирали ненужное. Итоги выглядели грязновато и местами изобиловали белыми пятнами, но имеющегося вполне было достаточно для иллюстрации рассказа Рогова.
Указав на одно из белых пятен, он пояснил:
— Надежда пришла откуда-то отсюда. Вот тут, ниже, брошенный поселок Огая, получается, от него где-то на северо-восток располагается большое озеро, мы о нем до сих пор не слышали. Женщина попала туда с востока вместе с парой ребят. При катаклизме они оказались в лесу и наткнулись друг на друга уже позже. Дальше бегали от ваксов, потом двигались вдоль ручья, он и довел их до озера. Ваксов там оказалось куда больше, чему я не удивляюсь, потому как воду они любят, хотя не везде это правило работает. Спутники оказались не пропащими ребятами, додумались атаковать мелкое селение, заметив, что дикари держат там пленницу. Повезло, что крутых воинов на месте не оказалось, разжились кое-каким оружием, а освобожденная рассказала, что западнее в невысоких горах располагается лагерь землян. Вроде как те пришли откуда-то с севера, с настоящих гор. Но среди них были и такие, как Надежда, — заявившиеся с востока. К сожалению, добраться до них она не успела, на группу напали ваксы, при этом ей не удалось убежать: попалась. Потом кочевала из племени в племя, пока не остановилась ниже по нашей реке. Ну а там мы подоспели. И теперь благодаря ей знаем, что где-то в этом районе есть земляне. Та пленница говорила, что их чуть ли не сто человек, к тому же время от времени приходили новые. Огай, ты что-нибудь знаешь об этих краях?
Тот покачал головой:
— Далеко в горы мы не ходили. Да и что нам там делать, ага. По пути ваксов много, далеко это, не хватало времени и сил все осматривать, других забот полно. Но этот лагерь не может располагаться точно на север от нас. С севера к нам приходили люди, ни про какой лагерь никогда не говорили. А они не по чуть-чуть шли, а с гор спускались, некоторые издали добирались. Да мы почти все с севера, не могли такого пропустить, ага.
— Сто человек — интересная цифра, — заметил Кузьмич.
— Ага, — кивнул Рогов. — Заманчивая. И если Надежда не путает, там была женщина грамотная, вроде разбирающаяся во многих вещах. Обещала народу, что даже суровой зимой не будут голодать. То есть ценный кадр.
— Ну мы и сами не должны с голоду пропасть, но ты прав, кадр ценный, если не попусту языком молотит. Да и сто человек — куча немалая. Если они еще там, надо как-то их перетягивать, люди должны одной кучей сидеть, мелким группам выживать здесь труднее, и вообще толпой мы — сила, только в толпе будущее.
