Благодаря окрепшему организму и многим вернувшимся в тело возможностям Светозаров намеревался просто притвориться ночью на час-полтора спящим и за это время распределить накопленные порции «Ёри» и «Замыканий». А вот накапливать «Шу» он начал сразу же после ухода Аскезы. Для этого следовало прикрыть сливное отверстие заранее припрятанными частями бумажной одежды. Пётр давно приучил наблюдателей, что меняет разовую одежонку, чуть ли не три раза на дню, а они, видно, не пересчитывали да не пересматривали выброшенное, вот и удалось припрятать три достаточных комка скомканной бумаги.
Процесс пошёл! И можно было бы вздохнуть спокойно, если бы не два неприятных фактора. Так и не включили экран, и посетители продолжали доставать своими визитами. И ладно бы хоть лингвист надоедал, с ним хоть как-то интересно вести беседу. А то следователи зачастили, порой с совершенно неуместными и глупыми вопросами. Так и создавалось впечатление, что они пытаются сбить заключённого с толку, дезориентировать его по каким-то причинам.
Одно направление так и проходило красной нитью сквозь все допросы, запугивания и угрозы. А особенно когда неприятностей с этого направления ожидаешь заблаговременно, то они просчитываются на раз. А именно: землянина стали выпытывать, кого из женщин, когда и где он в последнее время имел в качестве любовниц и каким образом эти связи завершались. То есть начали проверять его нынешнюю способность к деторождению. Анализы-то с первого дня, что с последнего наверняка чётко показывали стабильную живучесть сперматозоидов. Да и процесс развития оплодотворённой яйцеклетки протекал изначально на «отлично». А тут прошло обусловленное время в пятнадцать дней, и зародыши «первого дня» стали массово погибать. Естественно, что учёные не имели никакого права взять и заявить, что во всём виноват саботажник Пётр Васильевич. Им следовало вначале всё тщательно перепроверить.
Ну а следователи просто обязаны были заподозрить сговор, диверсию, преступную халатность, происки врагов из-за границы и всё, что в эту обойму неправомерных действий входило. Вот они и забегали, проверяя всех и вся.
Тот же факт, что ни Аскеза не показывалась, ни генерала Жавена не было слышно в репродукторах, говорил о том, что всех, кто раньше контактировал с заключённым Пришельцем, сейчас пусть и временно, но отстранили от работы и копают под них, копают, копают…
В идеале такая перепроверка могла затянуться и на три, и на пять дней, что Светозарову было выгодно, и на что он изначально рассчитывал. Да и сам факт саботажа с его стороны никакие учёные вот так сразу и не докажут. Ну, разве что среди них вдруг окажется шаман из народности лаом и расскажет все секреты об умениях Посвящённых. Кстати, несмотря на кастовость хранителей древних знаний, и среди них могли оказаться предатели, польстившиеся на щедрые предложения императора. Так что назначенный на ближайшую ночь побег являлся более чем актуальным.
Может, предателя и не было, да и учёные не стали сталкивать вину за смерть зародышей на землянина, но когда много следователей да ещё и лучших, то идей тоже невероятно много. В том числе и дельных. Наверняка кто-то и выдвинул идею, что, возможно, замешан в провале программы сам узник. Или догадывается о том, кто это сделал, как и для чего. И, скорей всего, этого самого следователя и послали в узилище с напоминанием: «Инициатива наказуема! Сам придумал? Вот сам Пришельца и раскручивай!»
Потому что явился совершенно новый, никогда ранее не приходивший тип, по лицу, мимике и всему внешнему виду которого тотчас становилось понятно: опасный противник! Если вцепится, то уж точно намертво. Такому только дай заметить малейшую слабину, всю душу наизнанку вывернет. И ладно бы как раньше делал мятежник: попросту отказывался отвечать на любые вопросы, ещё и посмеивался окровавленным ртом, когда его жестоко пытали, избивали, мучили голодом и жаждой. А то ведь на кону стоял намеченный побег. Заедаться не стоило, следовало всеми силами показывать своё недоумение по поводу происходящего и максимально отторгать от себя всякие подозрения. По крайней мере до ночи. А там уже – как получится.
Вот и пришлось узнику после второго обеда, все три часа личного времени, демонстративно зевать, с ленцой отвечать на въедливые вопросы и время от времени выкрикивать в сторону видеокамер:
– Ну и когда вы мне экран включите?! Что за издевательство?! Я требую восстановления справедливости! – Да изредка угрожать: – Если мне сегодня не дадут доступ к Интернету, я завтра и слова не скажу! И объявлю с самого утра бессрочную голодовку!
После второй такой угрозы следователь в упор спросил:
– Чего до завтра ждать? Почему сейчас, немедленно голодовку не объявишь?
– Потому что я последователен во всём! – с пафосом похвастался Светозаров. – И если сказал, что вначале говорить перестану и не ранее чем завтра, то так и сделаю. И мои последние слова как раз и будут о голодовке.
– Ну, это всё – мальчишество. А по-мужски искренне можешь ответить? – настаивал тип с бульдожьей хваткой.
– Искренне? Запросто! Хоть и для настоящего мужчины несолидное оправдание… – словно решился узник. – Повод самый простой и невероятно банальный. На ужин обещали голубцы. А ты знаешь, насколько я люблю голубцы?
Похоже, что собеседник знал, потому что кивнул с пониманием. Может, и сам обожал эту затейливую пищу. Но его приверженность к моральному давлению на заключённых продолжала играть приоритетную роль в допросе. Что интересно, главную цель своего интереса он до сих пор не вскрыл, плутая вокруг да около, словно ждал, что узник сам проговорится или каким иным неосторожным словом покажет свою информированность.
Поэтому продолжал давить подспудно, словно утверждая: говори всё что знаешь, иначе хуже будет. И это «хуже» он решил сотворить с помощью самых низменных средств:
– Хорошая мысль о голубцах, спасибо. Я её обдумаю, и мы, возможно, поставим столик вне твоей досягаемости, где твоё любимое блюдо будет красоваться и дурманить вкусными запахами. Но есть метод и более эффективный… Ты сам не раз утверждал, что любил свою супругу, мать Бориса, невероятно. Пожалуй, больше чем какие-то голубцы. Не спорь и не пытайся отрицать это! По глазам вижу… И что ты станешь делать, если твою жену у тебя на глазах станут пользовать иные мужчины?
– Ничего. Потому что вы не сможете надругаться над её телом. Я его лично кремировал, – без малейших эмоций заявил землянин.
– Зря ты о нас такого плохого мнения. Ты увидишь свою супругу на экране, в тех записях, которые она сама делала со своими любовниками. А? Хочешь? Рассмотришь, как горят от страсти её глаза, как розовеют ланиты и наливаются упругостью её соски… как она кричит от страсти и в любовной неге…
