Зал ожидания Ленинградского вокзала был битком забит, не было ни одного свободного местечка, красноармейцами и командирами РККА, отправляющимися по месту службы или на фронт. В нем также было много и гражданских лиц, в основном женщин с детьми, которые хотели, как можно быстрее, вернуться в свои дома, чтобы в родных пенатах переждать бедствия и горести военного времени.
Но среди людей, ожидающих отправления на Северо-запад, крутилось немало лиц без определенного занятия, которые к тому же никуда не собирались уезжать.
Особенно много среди таких лиц было жиганистого типа подростков семнадцати или восемнадцати лет, которые внимательно присматривались к отъезжающим пассажирам, выискивая среди них ротозеев, которых мгновенно лишали различных продуктовых талонов и денежных знаков. Эти уркаганы действовали поодиночке или мгновенно объединялись в небольшие группы в зависимости от решаемых задач и количества предполагаемых жертв. Они, разумеется, проходили мимо и не трогали красноармейцев и командиров Красной армии, а также организованные группы из гражданских лиц. Но не давали прохода одиноким женщинам с детьми, старикам и старухам, лишая их средств к существованию или средств для возвращения домой. Милицейские или армейские патрули, время от времени прочесывающие территорию Ленинградского вокзала, проходили мимо уркаганов, словно их никогда не видели.
Время приближалось к восьми вечера, когда на вокзальном перроне началась суета, свидетельствующая о готовящемся отправлении нового состава на Ленинград. Из вещей с собой лейтенант Любимов имел тощий солдатский сидор, который, не снимая, таскал на своем горбу. Он быстренько смотался к капитану, военному коменданту, чтобы поставить все необходимые печати на свои командировочные документы. Когда лейтенант снова вернулся на перрон вокзала, то железнодорожный состав уже стоял у перрона, но был плотно окружен красноармейцами, которые угрожая ножами-штыками своих винтовок СВТ38, никого к нему не подпускали.
Вскоре выяснилось, что это был воинский эшелон, к которому были прицеплены два специально вагона СВ для членов ленинградского областного комитета КПСС, которые оказались в Москве и сейчас возвращались в Ленинград, что сам эшелон подали к перрону вокзала только для загрузки этих двух вагонов. Никаких других пассажиров этот воинский эшелон брать не собирался. Возбужденные неудачей люди возвращались обратно в зал ожидания Ленинградского вокзала, чтобы занять свои места, а младший лейтенант Любимов рванулся в сторону головы эшелона, пытаясь разыскать коменданта эшелона. Ему повезло, уже через две теплушки он увидел небольшую группу командиров, глава которой, майор РККА, уверенно направо и налево раздавал приказания.
Бегом, догнав эту группу командиров, лейтенант Любимов ловко развернулся лицом, вытянулся и, приложив правую руку к пилотке, доложился майору о своем прибытии. Когда тот удивленно на него посмотрел, Артур Любимов протянул ему свои документы о командировании в распоряжение кадров Северо-западного фронта. Майор мгновенно уловил суть ситуации, на секунду задумался, а затем обратился к капитану в своей группе и попросил его помочь лейтенанту Любимову добраться до фронта. Таким неожиданным образом Артуру Любимову удалось попасть в воинский эшелон, следующий по маршруту Москва — Ленинград — Волхов.
Командир батальона связи 2-й ударной армии капитан Николай Теплицин весьма благосклонно отнесся к отправляющемуся на фронт лейтенанту Любимову и выделил ему целое купе в своем купейном вагоне, который возглавлял этот воинский эшелон, в котором разместилось командование батальона связи. Они договорились встретиться вечерком и хорошенько поговорить, когда эшелон будет в пути на Ленинград. Капитан Теплицин отправился по своим делам, а лейтенант Любимов вышел на перрон из тамбура вагона. Часовой у вагона видел его вместе с командиром батальона, поэтому ни в чем лейтенанту не препятствовал.
Эшелон стоял на крайнем пути, одно стороной прямо вдоль вокзального забора, а другой стороной к перрону, по которому люди, так и не попавшие в эшелон, с опущенными головами возвращались в зал ожидания вокзала. Лейтенанту Любимову показалось, что в этой толпе гражданских лиц пару раз мелькнуло лицо одного великовозрастного уркагана, с огромной кепкой на голове и величайшими штанами клешами, который последний час постоянно вертелся вокруг него. Капитан перед уходом по делам, намекнул о том, что эшелон отправится в девять часов вечера, времени было более чем достаточно для того, чтобы смотаться в зал ожидания вокзала и вовремя вернуться к вагону, но какое-то внутреннее чувство остановило Артура Любимова от такого поступка.
Только начинало темнеть, а часовой поинтересовался, нет ли, у лейтенанта, чего-либо покурить?! Артур вдруг вспомнил о том, что в его сидоре должен лежать кисет с какой-то махоркой. Старый каптер госпиталя, выдавая обмундирование лейтенанта, этот кисет бросил в его сидор, при этом сказав, что махорка, как водка, на фронте всегда пригодится. Он сказал часовому, что сейчас вернется и пошел в свое купе проверить сидор, который был на месте и кисет с махоркой в сидоре тоже был. Он уже взялся за ручку своего купе, когда Артура прошибла мысль о том, что в его купе свежо и прохладно, но, когда он из него уходил в тамбур, то в его купе попахивало несвежими портянками. Лейтенант Любимов медленно и осторожно развернулся всем телом и увидел, что окно его купе опущено, чего просто не могло быть.
Мгновенно проведенное сканирование ему тут же показало, что трое неизвестных лиц находятся в четвертом вправо от него купе. Осторожно повернув ручку своего купе, лейтенант Любимов неуловимой тенью выскользнул в коридор вагона и на цыпочках начал красться к подозрительному купе. За несколько шагов до купе он остановился и прислушался, из пятого купе не слышалось ни единого звука. Подумав, Артур из плечевой кобуры вытащил "Вальтер Пк38" и снял его с предохранителя. В этот момент дверь пятого купе стремительно и с противным скрипом распахнулась и на его пороге выросла большая фигура красноармейца, который с громадным удивлением уставился своими желтыми глазами на застывшего в полусумраке вагонного коридора командира с пистолетом в руках. Как только красноармеец начал открывать рот для вопроса, то Артур размахнулся и рукояткой пистолета сильно врезал ему в висок. Послышался хруст височного хряща, красноармеец начал спиной заваливаться обратно в купе, но ему в спину ударили два выстрела. Любимов сделал небольшой шаг влево и, плотно прижавшись грудью к стенке следующего купе, двумя цокающими выстрелами из "Вальтера Пк38" прикончил человека, мелькнувшего в щели между стороной двери и телом убитого красноармейца.
