Бородач окинул «Рекса» оценивающим взглядом, а потом с равнодушным видом пожал плечами:
– Ну, значит, такова судьба. В конце концов, что бы я ни говорил, а он вовсе не преданный друг и соратник, а злобная и вечно мечтающая о жратве груда железа, чью волю я однажды смог подчинить. Уж точно он не замена моей Бо.
«А я и не говорил, что он замена Бо», – хотел сказать Игорь, но вовремя удержался от подобной глупости.
Он прекрасно понимал, что сейчас происходит. И потому молчал, пока Громобой возился с обшивкой Щелкуна, пытаясь хоть как-то стянуть разошедшиеся стыки с помощью мощных болтов, которые на этот случай хранил в грузовом отсеке. Когда нейромант осматривал голову улегшегося на брюхо «Рекса» и с помощью молотка выправлял вмятины, дабы избавиться от щелей в броне, Игорь тоже не проронил ни слова. И только когда они перетаскивали ящики с боеприпасами из здания в грузовой отсек «Рекса», дружинник не удержался от вопроса, который мучил его с начала их знакомства:
– А ты не хотел бы отправиться в Кремль? Ну, как вы с Бо хотели изначально?
Громобой замер с коробкой в руках. Потом медленно засунул его в отсек и, отступив в сторону, почесал в затылке.
– Честно говоря, не думаю, что мне это подойдет, – признался он, стараясь не смотреть на дружинника.
– Почему? – удивился Игорь. – Ты ведь отличный воин! И твои способности…
– Да я не про способности, – поморщился нейромант. – Если б дело было только в них!.. Просто… это довольно сложно объяснить, паренек, но я попробую. Смотри: раньше у меня была Бо, была цель. Я к ней стремился. Теперь же, после ее смерти, моя цель – убить побольше нео, пока сам не умру. А ты предлагаешь мне отсиживаться в Кремле.
– Ну так если ты присоединишься к Кремлю, у нас обоих будет общая цель – защитить наш дом. Разве это плохо?
– Нет, но… Вот ты говоришь – дом. А разве можно заставить себя считать какое-то место домом? – невесело усмехнулся Громобой. – Думаю, нет. Сначала моим домом была Зона трех заводов, потом, когда я встретил Бо, мой дом стал там, где она. А теперь дома у меня нет. И вот так запросто, по щелчку пальцев, считать домом Кремль я не стану. Да и меня там за своего когда еще примут…
– Все придет со временем.
– Ха! – фыркнул бородач. – Я тоже так думал! Но все это ложь, паренек. Воспоминания никогда не отпустят до конца. Просто… бить, возможно, будут не так сильно. И то – не факт…
Взгляд его на некоторое время стал стеклянным, точно у покойника. Потом он мотнул головой и предложил:
– Давай лучше сконцентрируемся на спасении твоего побратима, а про Кремль поговорим уже потом, а, паренек? Все равно я пока не готов сказать что-то… конкретное.
– Как скажешь, – ответил Игорь. – Дело, в конце концов, твое.
– Вот-вот…
Они закинули в отсек последний ящик из тех, что выбрал нейромант, и Громобой махнул рукой в сторону «Рекса».
– Давай, забирайся. Самое время накормить Щелкуна отборным мясом с Арены.
Разведчик не спорил. Более того, Игорь вдруг к собственному стыду понял, что последняя стычка и последовавший за ней ремонт несколько сбили его с толку.
«Что это? – спросил он себя. – Я уже смирился с мыслью, что Захара и груз не вернуть? Хороший же я друг!.. А ведь я даже Долг Жизни ему не вернул… и уже опускаю руки!»
Но ничего еще не кончилось. Вряд ли отряд мог уйти так уж далеко – в конце концов, кроме самого пленника, они ведь еще и груз на себе волокли. Ну а то, что «Рекс» раз в десять быстрей любого фенакодуса, знал даже самый зеленый юнак.
Они забрались к стальному ящеру на спину. Громобой разместился ближе к загривку, дружиннику же досталось место у хвоста.
– Держись покрепче, – сказал нейромант, оглянувшись на компаньона. – Я собираюсь гнать его во весь опор, так что будет трясти.
– Разберемся, – отозвался дружинник.
– Тогда в путь, – кивнул бородач.
Как ни готовился Игорь к стартовому рывку, все равно оказался застигнут врасплох. А все потому, что не слышал команды, ведь нейроманту обычные слова были не нужны – он, в отличие от всадников, разъезжающих на фенакодусах, отдавал команды мысленно.
И сейчас Громобой безжалостно гнал истерзанного «Рекса» по пустынным улицам московской Зоны, даже не разлепляя губ. Могучие стальные лапы динозавра оставляли на асфальте глубокие вмятины, и крысособаки, встреченные на пути, визжа, улепетывали прочь.
Цепко держась за выемки в боках спинного кожуха, Игорь размышлял о словах Громобоя. Дружинник плохо представлял себе, каково это – утратить родной дом. По крайней мере, он не знал ни одного человека, который добровольно покинул бы Кремль в поисках лучшей жизни. Хотя причин ее искать вроде бы было немало: тут тебе и постоянный риск смерти, и недостаток ресурсов – еды, чистой воды, оружия. В Кремле, по сути, не жили, а выживали, каждый день начинали с борьбы и ей же заканчивали. Редкие моменты отдыха считались чуть ли не дурной приметой – типа, сейчас прохлаждаешься, значит, скоро придется попотеть. У детей не было времени на раскачку – с младых ногтей их приучали к громадным физическим нагрузкам, особенно тех, кому на роду написано было стать дружинниками и стрельцами. Именно поэтому Игорю это казалось нормальным… но Громобой, уроженец других место, мог думать совершенно иначе. Тем более в его жизни случилась Бо, навсегда изменившая мировоззрение профессионального стаббера – начиная от религии и заканчивая вещами, о существовании которых дружинник мог лишь догадываться.
«А на меня только Захар так сильно повлиял и до сих пор влияет, – подумал разведчик. – Я всегда хотел, чтоб нас считали ровней, и ради этой цели работал над собой, как проклятый!»
Комплекс младшего брата давил на него с самого детства, а после смерти отца и вовсе достиг небывалых масштабов. Захар вынужденно стал для товарища не просто примером – он буквально заменил ему родителя и со временем научил всему, что знает сам. Но, даже изведав приемы старшего брата, Игорь стал лишь его копией, то есть вечным вторым номером. Он был лучше абсолютного большинства, но, поскольку фактически заимствовал весь арсенал у Захара, так и не смог его превзойти.
Однако теперь, после трагедии, случившейся с отрядом, все изменилось. Нет, Игорь не собирался смиряться с ролью второго – это было не в его принципах, противоречило его естеству. Однако теперь он наконец понял, что это стремление стать лучшим должно быть дополнительной мотивацией, а не самоцелью. Захар был чертовски хорош, однако в плену оказался именно он, а не Игорь, что значило буквально «все решает случай». И это понимание принесло дружиннику долгожданное облегчение, буквально сняло груз с души. Он больше не считал себя отстающим или ущербным. Он просто был другим. И в этом, определенно, имелся свой шарм.
