— Эскорт выстраивается в боевой порядок, — сказала мне Сулла, ее голос в комм-бусине отражался слабым эхом; немного развернув голову, я увидел "Часовых" Шамбаса, скачущих среди крупных машин, странным образом напоминая овцегончих, пасущих стадо, в то время как пара "Химер" ехала по флангам, по крайней мере, в данный момент времени. (Несмотря на все усилия Броклау, просто "Часовых" все равно не хватало, так что мы довольствовались тем, что у нас было: если у "Химер" появлялись проблемы держать скорость краулеров с широченными гусеницами, весь конвой просто замедлялся, чтобы те догнали). Я легко мог различить командную машину Суллы по отчетливо торчащим ауспекс и вокс-антеннам. Она по грудь высунулась из башенки и радостно помахала мне, после чего лихо промчалась мимо побитого грузового краулера, украшенного буксировочными цепями и притороченными бочками с прометиумом. Его очертания были так сильно украшены инкрустацией из грузов, что напомнило мне об орочьем хитром аппарате, который мы видели после нашего столь стремительного прибытия. Ветхая машина выглядела так, словно высматривала жертву, которой явно собиралась создать немало проблем, и я про себя прошептал благодарность Трону, что могу путешествовать относительно комфортно.
— Вижу тебя, — спокойно ответил я, в то время как продолжал смотреть вокруг, ища первые признаки передвижения врагов. Для этого было немножко рановато, но в данных обстоятельствах я чувствовал, немножко паранойи определенно не повредит.
— Есть что-то на ауспексах?
— Только дружественные цели, — уверила меня Сулла, хотя если бы я не был в этом уверен, то никогда бы вообще не пустился в эту поездку. "Валькирии" продолжали вылазки вдоль маршрутов конвоя и к большим скоплениям тиранидов, наши пилоты не видели ничего достаточно близко к намеченному нами маршруту, чтобы вызвать мою серьезную обеспокоенность. Тем не менее, я оставался не в своей тарелке, смутно убежденный, что пропустил что-то; тиранидов никогда не стояло недооценивать — знание, полученное тяжелыми испытаниями.
— Будем надеяться, что все останется как сейчас, — сказал я, хотя этого, конечно же, не произошло.
Заметка редактора:
Каин вскользь упомянул об их транспорте, и случайные детали в последующих частях его повествования не совсем проливают свет на вопрос, насколько пассажирские машины, курсирующие между городами на Нускуам Фундументибус, отличаются от своих более утилитарных и обычно менее крупных, грузовых сородичей. Соответственно для этого здесь вставлена следующая выдержка.
Взято из: "Интересные места и скучные люди: Путеводитель Бродяги" за авторством Джерваля Секара 145M39
Учитывая отвратительный климат, единственным доступным способом посетить населенные пункты, кроме как сесть в шаттл и полететь, любопытному путнику остаются только снеголайнеры, которые курсируют между ними на регулярной основе. Они огромны и достаточно комфортны, чтобы перенести все, кроме самых долгих путешествий. Обычно разделены на три палубы: нижняя отведена под двигатель, баки с прометием и отсек для багажа пассажиров; средняя для сидений различных классов (в зависимости от цены) и отсеки для сна, которые, несмотря на свою ограниченную сущность, рекомендуем забронировать путешествующим на дальние дистанции. На верхней расположен зал для наблюдений, из которого, пока не надоест, можно смотреть на окрестности. Там же находится обеденная зона, предлагающая элементарные закуски того или иного рода.
Не приходится говорить, что необходимо запастись обширным материалом для чтения.
К тому времени, когда потемнело, я должен признать, что вся новизна окружающих пейзажей начала надоедать. Как и моим компаньонам по путешествию, нускуамцам и валхалльцам, которые могли прочувствовать всю утонченную красоту бесконечного пейзажа из льда и снега, недоступную мне, но я находил ее все более и более монотонной; к тому же, медленное наступление ночи несло свои собственные проблемы. Каждый закуток тьмы мог прятать тиранидов, и я нес беспокойную бессменную вахту, несмотря на периодические переговоры в комм-бусине, которые уверяли меня, что наш эскорт не теряет бдительности и что нет никаких признаков готовящихся засад, которых я столь опасался.
По счастливой случайности, облака, все это время обволакивающие большую часть небосвода, разошлись, позволив слабому сиянию звезд мерцать на льду вокруг нас, каждая поверхность отражала и преломляла этот дар небес. Все это дополнялось более рассеянным желтым свечением, которое некоторое время меня озадачивало, у Нускуам Фундументибус не было луны, затем я различил на небе точку, намного ярче окружающих звезд, и загадка разрешилась. Орбитальные доки, которые чуть было не превратили нас в пыль во время нашего безрассудного побега из эмпирей, были достаточно огромны и находились на низкой орбите, чтобы отразить немного солнечного света на планету ниже.
И хотя этого было достаточно, чтобы тьма вокруг нас не превратилась в абсолютную, в ней все еще оставались очень темные места, в которых могло прятаться все что угодно. Так что я был неспокоен и сердечно рад видеть яркие поисковые лучи прожекторов "Химер" и "Часовых", непрерывно шарящие вокруг нас в постоянной боеготовности к любым угрозам.
Конечно же, ничего не происходило, и наступила бесконечная, утомительная и бессонная ночь. Несколько раз я вставал с сидения, надеясь восстановить циркуляцию крови в своих конечностях, но двигаться было невозможно. Снеголайнер был рассчитан везти около сотни человек в относительном комфорте, но сейчас в него было втиснуто почти в три раза больше душ, так что даже визит к кабине включал в себя обход препятствий по курсу, в виде загромождающих проход тел и пожитков. Выйти на верхнюю палубу представлялось совершенно невозможным деянием, даже если бы там и было что-то заслуживающее внимание, чтобы предпринять такую попытку, поскольку обычно находящийся там буфет был демонтирован в угоду дополнительных мест для пассажиров. Что оставило нас полагаться на припрятанные с его обычным усердием запасы Юргена; стандартные гвардейские батончики рациона, с их типичным не опознаваемым послевкусием чего-либо конкретного, которые мы разбавляли более чем желанной фляжечкой танна.
Я полагаю, в этом наши дела обстояли намного лучше, чем у окружающих нас бедняг, которые, кажется, не взяли с собой ничего для поддержания сил. К моему тщательно запрятанному облегчению, никто из беженцев не предпринял попытки втянуть нас в беседу; несомненно, из-за миазмов Юргена, которые, я должен признать, чувствовались менее заметными после нескольких прошедших часов, когда зловоние такого количества тел в такой близости начало расти. Ну и из-за столь открыто носимого нами оружия[108].
