– Магистр Йода, я дал слово Куай-Гону. Я обучил бы Анакина и без согласия Совета, если такая необходимость возникла бы… Я сделаю мальчика своим падаваном, магистр. Я обучу его наилучшим образом – насколько мне это доступно. Но я не забуду и то, что сказали мне вы. Мои шаги будут предельно осторожны. И мне могут понадобиться ваши советы. – Оби-Ван чуть смешался от волнения. – Я постараюсь быть предельно точным при обучении Анакина…
Йода вглядывался в честные глаза Оби-Вана. Затем кивнул.
– Своеволен ты, как и Куай-Гон. Вовсе ни к чему это, – сказал магистр. – Разрешение дает тебе Совет. Твоим учеником Скайуокер пусть будет… Но что обещано – хорошо запомни, юный джедай, – тихо добавил он. – Будет достаточно, если так сделаешь, как обещал.
Оби-Ван поклонился.
– Я запомню.
На площадь они вышли вместе. Но встали порознь.
***
На закате разожгли погребальный огонь. Те, кому выпала честь присутствовать, окружили костер. Амидала со стайкой служанок, новый канцлер, Панака, губернатор Биббл, Босс Насс, Джар Джар Бинкс, Совет Ордена почти в полном составе, несколько рыцарей, которые знали Куай-Гона дольше и лучше других. Анакин Скайуокер. Он единственный не скрывал слез.
Пламя забирало Куай-Гона с собой, а над городом отголоском далекого грома катился барабанный бой. Оби-Ван посмотрел на Анакина. Мальчик все еще плакал.
– Он ушел к Силе, – сказал ему Оби-Ван. – Отпусти его. Он не любил быть на привязи.
Мальчик качнул головой.
– Мне его не хватает…
– Мне тоже, – вздохнул Оби-Ван. – Я его никогда не забуду. Но он ушел.
– А что будет со мной? – Анакин вытер ладонью лицо.
– Я буду учить тебя так, как это сделал бы Куай-Гон, – негромко сказал ОбиВан. – Совет разрешил. Ты будешь учиться и станешь джедаем. Даю тебе слово.
Анакин дернул плечом, отвернувшись. Один раз ему уже дали слово и – обманули. Пусть и не желая того. Никто не может убить джедая, вспомнил он.
И вспомнил ответ. Если бы так, сказал ему тогда Куай-Гон Джинн. Если бы так…
Напротив них стоял смуглокожий Мэйс Винду и задумчиво следил за Оби-Ваном, положившим руку на плечо Анакина.
– Жизнь прервалась – жизнь продолжается…– пробормотал он едва слышно.
Йода, склонившись, оперся на суковатую палку и покачал головой.
– Не так я уверен в мальчике, как Куай-Гон. Непроста его судьба. Будущее его в тени. Тяжко найти истинный путь.
Мэйс Винду кивнул. Он не совсем понимал опасений Йоды по поводу Анакина. И это смущало его. Собственная же боязнь будущего, лежащая где-то на грани иррационального, просто пугала и требовала любой ценой ничего не менять в этом мире… А мальчик – порождение мидихлориан – мог стать сильнее любого из присутствующих здесь джедаев. Но смерть Куай-Гона сработала как эмоциональная бомба, и Совет, как исполнение последней воли погибшего, уже принял решение о судьбе мидихлорианового мальчика…
– Оби-Ван будет ему хорошим учителем, – сказал Мэйс Винду. – Куай-Гон был прав. Юноша стал настоящим рыцарем.
– Он стал одним из лучших воинов, – прошелестел Иода. – А готов ли он к тому, чтобы учить мальчика? Может, нет?
– Победить ситха в схватке – достаточное испытание, – убежденно сказал председатель Совета. Он не сводил глаз с Оби-Вана и Анакина. – И нет сомнений: тот, кто подверг испытанию этого рыцаря, был ситхом.
Йода качнул головой.
– И, как всегда, двое их. Не больше и не меньше. Учитель и ученик.
Мэйс Винду невесело, усмехнулся:
– Но кто же был повержен? Учитель? Или ученик?
Сенатор Палпатин, стоя в двух шагах от джедаев, честно отрабатывал свой политический долг перед погибшим героем. Взгляд его был отрешен. Казалось, он смотрел и не видел пламени, пожирающего тело Куай-Гон Джинна.
***
А на следующий день устроили парад, чтобы отметить заключенный союз между гунганами и набу, отпраздновать победу над Федерацией и почтить тех, кто сражался. Город было не узнать. По его улицам под восторженные крики толпы, пение и оркестры проехали всадники-гунганы на кааду, солдаты-набу шли пешком. В процессию затесался даже захваченный танк Федерации. Во главе всего ехал Джар Джар Бинкс, он был так рад, что даже сумел удержаться в седле весь парад и упал всего раз.
На верхней площадке дворцовой лестницы их ждала королева, Босс Насс и почетные гости.
Мальчик стоял возле своего учителя и смотрел на парад. Он думал, что зрелище ему должно нравиться, и оно ему нравилось. Он думал, как это здорово, когда тебя чествуют, как; тогда, после финиша гонки – Куай-Гон поднял его над толпой, усадив себе на плечо. Анакин закусил губу.
Он думал о рыцаре, который ушел к Силе.
Он думал о Падме, не сказавшей ему и двух слов с тех пор, как Совет согласился сделать его падаваном.
Он думал о доме, куда он мог не вернуться.
Он думал о матери и хотел, чтобы она могла его сейчас видеть.
Он уже был одет в тунику цвета песка, волосы ему коротко подстригли, как положено ученикам. Он получил все, что хотел. Он должен быть счастлив. И не мог. Он скучал по матери, теперь уже меньше, как будто что-то уже стирало в его памяти ее черты. А теперь он потерял и Куай-Гона, как раз теперь, когда никто другой не мог дать ему чувство надежной зашиты. Ни Оби-Ван, ни даже Падме ему не помогут. Когда-нибудь – может быть. Однажды они сыграют в его жизни важную роль, это он знал наверняка. И в тот день его жизнь навсегда переменится. Но не сейчас. Сейчас он был одинок.
Он почувствовал знакомое прикосновение ладони к плечу, поднял голову. Нет.
Не тот.
– Для тебя начинается новая жизнь, – сказал Оби-Ван.
Анакин вежливо улыбнулся, чтобы не обидеть учителя. Но ничего не ответил.
Он не хотел смотреть на учителя. И не хотел знать, что тот чувствует.
– Знаешь, – продолжал Оби-Ван, разглядывая ликующие толпы народа. – КуайГон всегда не любил больших праздников. Говорил, что людям они необходимы, а потом куда-нибудь прятался, только бы не участвовать. Интересно, как бы он отвертелся от парада?
Анакин пожал плечами.
– Но он бы гордился, узнав, что этот парад в честь тебя тоже, – улыбнулся джедай. Анакин посмотрел на него.
– Ты так думаешь?
Оби-Ван кивнул.
– Да.
Рядом вокруг астродроида отплясывал Джар Джар, его уши развевались по ветру и хлопали.
В пронзительном голубом небе пылало солнце. Внизу через площадь и дальше по городу ползла длинная цветастая лента парада.
***
В ту ночь Дарт Сидиус стоял на балконе, нависшем над городом. Ночь озарялась множеством праздничных огней. Где-то гремел салют. По всем каналам вещания транслировался праздничный дневной парад, переходящий в неуправляемый ночной карнавал.
