у Эрдры.
– Это будет неуместным. – И хотя Эрдра произнесла именно эти слова, казалось, будто она сама в это не верит. – Что ты хочешь сделать?
«Что я хочу сделать?»
Пытаясь притвориться, что все в порядке, Броуд занялся оливками, хотя аппетит у него пропал. Схватив кусок хлеба, он впился в него зубами. Жевать и мысленно говорить с драконом – не самое простое занятие, но, по крайней мере, теперь Броуд мог общаться с Эрдрой, не вызывая ни у кого подозрений.
«Чего я хочу? – задумался он. – Избить отчима так же сильно, как он колотил меня, и спросить: понравится ли ему вкус кулака Фаворита. Даже, моего Каменного Кулака».
Но этому не бывать. Верно?
«У меня нет матери, – продолжал он, отвечая себе на вопрос. – Потому, что я дал клятву. Нет отца, этого проклятого отчима или сводного брата. Я ничего не должен делать. Но…»
Впервые он задумался об этом «но». Чем ему подавить эти чувства? Осуществить возмездие? Чтобы свершилась справедливость? По правде говоря, это почти одно и то же.
Броуд принял решение.
– Я подойду к ней.
Когда незамедлительного ответа драконицы не последовало, Всадник решил, что она не одобряет его выбор.
– Я никому не скажу, – медленно произнесла Эрдра, хотя по неуверенному голосу было слышно, что ее тоже мучили сомнения.
Уйти незамеченным сейчас было невозможно. Пир продолжался. Архонт пролепетал, какую важную роль в надвигающемся противостоянии играют Всадники, и что кавалерия города в их присутствии совершит невозможное. Вальд, Совершенство Штормов, поблагодарил Архонта и почтенных сенаторов и скромно признал возложенную на Всадников роль. Следующим выступил Эзо, Совершенство Тайн, хотя если бы сенаторы попытались разгадать его полную загадок и метафор речь, дело закончилось бы для них головной болью.
Когда подали пироги с медом и тарелки с фруктами, Броуд выпрямился и увидел мать в дальнем конце зала возле стола Начинающих. Этель почувствовала неладное и с тревогой посмотрела на него. Броуд пожал плечами и промямлил, изобразив улыбку, что никогда не любил инжир. Но она не повелась на этот обман. Нахмурившись, Всадница бросила на него укоризненный взгляд и продолжила разговор с Фреей и Дереком.
Наконец унесли последние тарелки, Архонт произнес заключительную речь, и Совершенства приказали Всадникам провести Очищение и Ковку этой ночью. Это был его шанс. Никто не ждал, что он вернется в казармы до утра, и другой возможности у него не будет.
Поднявшись по команде, Всадники потянулись к дверям: сначала Совершенства, затем Повелители и так далее. Каждый ранг Всадников должен был определился с подходящим местом для медитации. Если Очищение ядра требовало лишь времени и физической близости с драконом, вбить дополнительные сырые пылинки магии в ядро – совсем другое дело.
Сайласу и другим штормовым Всадникам лучше всего было заниматься Ковкой в непогоду. В безветренное время, как в эту ночь, они искали собственный ветер, забравшись на спины своих драконов и поднявшись в небо.
Этель, Всадница Льда, несомненно отправится в какой-нибудь холодный темный подвал на окраине города. Всадникам Огня было проще всего. Огонь всегда можно было разжечь. Всадники Тайн черпали энергию из мыслей других. В этом городе пылинок мистической магии скопилось предостаточно.
Для Броуда притянуть пылинки, годные для ядра Эрдры, было задачей средней сложности. Изумрудные драконы имели тесную связь с природой. Одни были лучше всего настроены на растения, а другие – на все живое в целом. Они даже могли проявлять способности к исцелению, хотя такое случалось редко. Связь Эрдры с землей и камнями означала, что Броуд мог медитировать везде, но пылинок ее магии никогда не было в достатке. Камни и земля удерживали свою силу так же упрямо, как горы боролись с течением времени.
Эрдра уже показала Броуду, что она отдыхала на одном из свежевспаханных полей в северной части первого кольца. После празднества ему следовало отправиться именно туда. Но Броуд устремился совсем в другую сторону.
Он не успел далеко уйти, как его догнал Сайлас. Друг и наставник втянул Броуда в темный переулок возле лавки седельного мастера.
– Эрдра ждет тебя совсем не там. – Должно быть, Клеш знал, где драконица, и сообщил своему Всаднику. – Куда ты идешь, братец? – с подозрением спросил Сайлас.
– Восстановить справедливость.
Но друг не отпускал Броуда.
– Одну несправедливость или несколько? Наше прошлое больше не имеет значения.
– Тогда нужно было стереть нашу память.
– Не ходи, – покачал головой Сайлас.
– Это приказ? – вскинулся Броуд.
На самом деле, ему даже хотелось получить такой приказ, чтобы кто-то его отчитал и остановил. Выполнить приказ было бы легко. Отказаться от своей идеи, просто отвернуться, ничего не сделать и сдержать клятву было куда сложнее.
Сайлас сморщил нос, прорычал низко и громко, как дракон, но отпустил руку Броуда.
– Я сделаю вид, что потерял тебя из виду в переулках, – буркнул он.
Эрдра не сдержала изумления.
– Он отпускает тебя?
– Лучше не задавать лишних вопросов.
И не давая Сайласу возможности одуматься, Броуд молча кивнул и торопливо зашагал прочь.
Он быстро шел по городу, сворачивая в знакомые переулки, стараясь особо не попадаться никому на глаза. После введения комендантского часа мало кто оставался на улице с наступлением темноты. А солдаты и дозорные не стали бы допрашивать Всадника, даже если бы им стало любопытно, куда это он направляется.
Город спешно готовился встретить надвигающийся рой. По улицам катились десятки, может даже сотни, повозок со стрелами для баллист. Их должны были доставить к каждой круглой башне на пяти кольцевых стенах. На другие повозки были навалены заостренные колья – их вроют в землю в узких горловинах на самых ключевых местах или построят из них баррикады прямо на улицах. Бочки со стрелами для лучников, дегтем и камнями расставлялись на стенах и на проездных башнях.
Броуд быстро добрался до удаленных восточных улиц третьего кольца, тесно застроенных домами. В детстве он часто бродил здесь. «Теперь они кажутся такими узкими, – подумал он. – Потому что я вырос или просто перестал бояться?»
И все же, несмотря на тренированное тело Фаворита, его сердце забилось быстрее.
«Если это не страх, то что?»
Наконец Броуд ее увидел – постройку в пять этажей из плохого красного кирпича. Верхние деревянные изрядно покосились. Зажатый между двумя такими же строениями, дом Броуда выделялся среди прочих колодцем прямо у крыльца. Комната, которую занимала его семья, находилась на последнем этаже.
Бесшумно скользнув к дому, Броуд нырнул в узкий проход между зданиями и, присев, прижал одну ладонь к земле, а другую – к кирпичной
