рота ещё пять раз вступала в бой. С каждым разом численность пауков всё возрастала, однако айлестерская пехота в очередной раз продемонстрировала своё превосходство над вражескими ордами. Последняя баталия, длившаяся едва ли не дюжину минут, стоила им шестнадцати убитых и почти вдвое большего количества раненых; ранения, большей частью, однако, не представляли опасности для жизни, и, воспользовавшись индивидуальными медицинскими пакетами, солдаты заняли своё место в строю. Тяжёлых – а таких оказалось пятеро – погрузили на крышу броневика, чья автоматическая пушка, разносившая гигантских пауков в клочья, внесла решающий вклад в одержанную победу.
Глиндвир, теперь вынужденный идти пешком, начал проявлять заметные признаки озабоченности. Как-никак, выбыла едва ли не половина личного состава. Положение их представлялось незавидным, особенно если учесть скорое приближение заката.
Тем не менее, вскоре их рота оказалась на главной площади, носившей имя короля Кухулина I Объединителя. Глиндвир приободрился. Он начал сыпать приказами с такой частотой и уверенностью, словно родился в погонах. Отделению капрала-экс-капитана Глайниса предстояло захватить почту, в то время как городской ратуше предстояло превратиться в штаб-квартиру Матушки-гусыни; сам Глиндвир во главе первого взвода отправился в городской банк. С собой они прихватили и броневик, с которого в спешке, едва не опрокинув на камни древней брусчатки, сгрузили раненых. Причину этого оживления, охватившего как его самого, так и его приятелей, Глиндвир, взобравшись на броневик, тотчас же и объяснил. Указав ладонью на возвышавшееся неподалёку высокое трёхэтажное здание с барельефами, изображающими обнажённых мускулистых юношей, он скомандовал:
– Вперёд, герои! Я всегда мечтал взять банк, и сегодня, одержав над врагом славную победу, мне суждено увидеть, как эта мечта исполнится! Вперёд!
Глиндвиру подали бутылку джина, которого в ближайшей винной лавке было захвачено несколько ящиков, и он, по своему обыкновению, отхлебнул из горла. С криками и свистом первый взвод бросился к стальным жалюзи, за которыми скрывался вход в банк. Несколько зарядов пластиковой взрывчатки, соединённых электрическим шнуром, немедленно облепили стальные ставни. Солдаты укрылись; мгновение спустя прогремел взрыв, обнаживший вход в то, что выглядело как сказочная пещера с сокровищами. Даже не дождавшись, пока осыплется штукатурка, внутрь рванулись многочисленные охотники за богатством.
– Пойдём, – невесело сказал Глайнис своему отделению. – Наша цель – почта.
Управление почтового сообщения и телефонно-телеграфной связи Алклу располагалось на по адресу: Гирхолстрид, 7, всего лишь в четырёх кварталах от площади Кухулина I Объединителя. Глайнис, всю дорогу до указанной им цели упорно хранивший молчание, похоже, испытывал недовольство от выполнения поставленной ему задачи. На то имелись веские причины: они отделились от остальных подразделений роты, к тому же удалились настолько, что пребывали вне поля зрения своих товарищей. Как нетрудно было догадаться, Глиндвир попросту воспользовался возможностью избавиться от мозолившего ему глаз бывшего капитана.
Здание почтового управления, судя по всему, возведённое в прошлом дуазлетии, представляло собой современного вида угловатую двухэтажную постройку. К счастью, им не пришлось пользоваться взрывчаткой – видимо, люди бежали отсюда столь поспешно, что даже не успели опустить жалюзи. Вход в просторный вестибюль на первом этаже преграждала стеклянная дверь, которая, получив две пули, рассыпалась в звонкий прах.
– Дортег – охранять вход, – пробурчал Глайнис, во всех обстоятельствах следующий уставу. Неулыбчивый гигант, коротко кивнув, заступил на пост, в то время как остальные разбрелись, осуществляя то, что именовалось «осмотром помещения». Абсолютно не стесняясь, бравые вояки при помощи клинковых штыков и ружейных прикладов выламывали ящики письменных столов в поисках денег.
Дитнол Норс, открыв свою бутылку джина, мирно пребывавшую в вещевом мешке с момента недавнего визита в винную лавку, сделал глоток живительной влаги. Почувствовав, как по жилам растекается тепло, он завинтил крышку и, взглядом испросив разрешения Глайниса, прошёл на второй этаж. Широкая лестница была устлана затёртым ковром, крепящимся при помощи стальных прутьев и медных колец. На полпути наверх лестница разделялась надвое – её ответвления сворачивали направо и налево; кадки с фикусами, украшавшие углы лестничной площадки, соседствовали с мраморными плевательницами. Внезапно Норс напрягся, весь превратившись во внимание – сверху послышался какой-то шорох. Его пальцы окаменели на ложе винтовки, готовые первым же движением послать смертоносный заряд свинца в противника.
– Чёрт! Вот бы куда взрывчатку! – Сдавленная ругань, произнесённая хриплым басом, поразительно контрастировавшим с более чем скромными размерами тела, могла исходить только из горла Галхада. Норс вздохнул и вошёл в кабинет, в котором хозяйничал бывший квартирный вор. Похоже, тот находился в своей стихии, привычно обшаривая помещение. Большой зелёный сейф, в которых обычно держат документы, упрямо хранил свои тайны за наглухо запертой стальной дверцей. Армейский штык гнулся, демонстрируя своё бессилие перед мощными запорами. Галхад выругался и в сердцах пнул сейф.
– Это всего лишь несгораемый шкаф, Галхад. Едва ли ты найдёшь там что-либо ценное. – С нескрываемым удовольствием Норс наблюдал, как маленький вор буквально подпрыгнул от неожиданности, услышав своё имя. Не успел он растянуть свои губы в насмешливой улыбке, как Галхад подскочил к нему со штыком в руке.
– Никогда, слышишь меня, ты, трепортёр, никогда не подходи ко мне сзади! – Острие штыка неумолимо приближалось к глазу опешившего от внезапного нападения Норса. – Иначе я…
Галхад умолк, оборвав свою тираду на полуслове, поскольку увидел за спиной экс-редактора нечто, привлёкшее его внимание.
– Смотри! – Вор принудил Норса обернуться. Тот, поражённый увиденным, изумился ничуть не меньше: его взору предстал живой житель Алклу! Одетый в серую форму служащего почтового управления, он сидел прямо в коридоре на стуле; рядом лежала кожаная сумка, заполненная корреспонденцией. Мужчина возрастом около дуодуазсекстлетия 86, загорелый, темноволосый, казалось, совершенно не замечал мародёров; странно неподвижный взгляд его чёрных глаз внушал оторопь.
– Слышишь, он говорит…
Норс, отступив на шаг, чтобы оказаться вне досягаемости штыка Галхада, поднял свою винтовку. Теперь он мог защитить себя; впрочем, бывшего вора совершенно не интересовала персона какого-то там трепортёра, как называли газетчиков на арго рабочих кварталов. Он, уставившись на почтальона, беззвучно шевелил губами, словно повторяя какие-то слова, которые будто бы слышал от мертвеца. Норс, как ни всматривался, не мог заметить, чтобы покойник открывал рот; он был готов поклясться, что не расслышал ни единого слова из тех, что якобы доносились до ушей Галхада.
Впрочем, после контузии его слух был уже далеко не тот, что прежде. Тем не менее…
– Он говорит – мысленно, конечно, – что пауки прокусывали всем кожу и впрыскивали внутрь фермент, чтобы жертва начала перевариваться, а потом высасывали плоть, как коктейль высасывают через соломинку.– Галхад, зачарованный телепатическим общением, казалось, не замечал ничего вокруг. Норс, однако, ничего не слышал; взгляд его приковало неестественное положение рук почтальона – сложенные на
