род Российской империи праздновал полную и убедительную победу на полях Монако! Однако порадоваться нам с Сашей не дали: пискнула
чуйка, обозначая легкую степень угрозы со стороны зрителей — на прибрежную полосу вышли Ранбар Сингх и Косей Фатимид.
— Алексей, — индиец скинул пиджак прямо на песок, — а против двоих выстоишь?
Твою же!.. Если Ранбар и Косей, то, к гадалке не ходи, родитель расстарался… Что ж…
* * *
Молодой человек не стал утруждать себя ответом, а, просто, размазавшись в пространстве, сшиб индийца с ног и метнулся к египтянину, улетевшему от удара ногой в море.
— Людовик! — заорал Ранбар. — Диаб!..
«С трибун» метнулись две тени и сходу напали на великого принца, который, ловко уклоняясь, столкнул француза и араба между собой и переместился к индийцу, пнув его к предыдущим двоим, и вступил в противостояние с египтянином, «вышедшим из моря», просто и незатейливо кинув его через бедро в троих набегающих. Дальше зрители могли наблюдать размазавшегося от скорости Алексея, умудрявшегося находиться во всех местах сразу, и разлетавшихся в разные стороны принцев. И новая попытка, и вновь все четверо разлетаются в разные стороны, и опять… А великий принц замирает в свободной позе с опущенными руками.
— Закончили! — поднялся шатающийся, тяжело дышащий Ранбар. — Алексей, прими искренние заверения в восхищении! — индиец поклонился, за ним согнулись и остальные трое наследных принцев. — И вообще, Алексей, почему у меня складывается ощущение, что ты так и не показал нам весь свой потенциал?
Вместо ответа молодой человек улыбнулся, поклонился и зашагал к шатрам, где его ожидали восхищенные царственные особы с наследниками и пребывающие в крайней степени ажитации молодые люди и девушки…
* * *
Понятно, я собрал все призы на общую сумму порядка трехсот миллионов франков — царственные особы, участвующие вскладчину, явно пожадничали, но, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Отдельно порадовал король Дональд — дворцовые приволокли на пляж роскошный, сверкающий хромом байк Harley-Davidson, которых, как оказалось, американцы привезли с собой целых тридцать штук и собирались подарить нам позже, но тут случилась такая оказия в виде турнира… Алчные взгляды на сверкающее чудо американского мотоциклостроения Сандро Багратиона, Саши с Колей Романовых, Сашки Петрова и остальных молодых людей не остались мной незамеченными, и им было тут же заявлено, что как только, так сразу. И банкет благополучно продолжился…
Когда мероприятие приобрело характер обычного приема, а присутствующие разделились на компании, я, стараясь не морщиться от боли в потянутых конечностях, «сбежал» в тот угол, где расположились менее родовитые приглашенные. Прохор с Ваней сходу заявили, что я выступил не на все деньги, а даже больше.
— Алексей, — улыбался Владимир Иванович, — ты как хочешь, но я сегодняшнюю запись твоих боев буду остальным дворцовым показывать в качестве примера того, к чему надо стремиться.
— Владимир Иванович, — хмыкнул я, — ваши подчиненные после этих записей уверуют только в то, что мне охрана не нужна.
— Как будто они до этого не догадывались, — отмахнулся подполковник.
— Супруга как, довольна приемом?
— Более чем, — хмыкнул он в ответ. — Сегодня государыня прибудет, и окажется моя вторая половинка при деле… И слава богу!
Отдельных восторженных эпитетов я удостоился от пробравшегося к нам генерала Нарышкина, который до этого естественно и привычно вращался в обществе царственных особ и их наследников:
— Алексей Александрович, снимаю шляпу! — дипломат под прикрытием изобразил соответствующее движение и поклонился. — Уверен, работникам наших посольств после вашего выступления будет работаться… несколько проще.
— Рад это слышать, Алексей Петрович, — кивнул я. — Как Гогенцоллерны, не косятся на вас?
— Любезны до приторности, — генерал улыбался.
— Отлично! Уверен, государь разрулит то досадное недоразумение. Со своей стороны, как и говорил ранее, сделаю все от себя зависящее, чтобы все закончилось без последствий.
— Род Нарышкиных вам и так должен, Алексей Александрович.
— Сочтемся, Алексей Петрович.
Переговорил я и с Петровыми, природная скромность главы рода которых не позволяла им лезть на глаза царственным особам.
— Пожарский, ты был… великолепен! — обнимал меня расчувствовавшийся Владимир Александрович. — Просто великолепен! Лешка, я тобой горжусь!
Более сдержанных эпитетов я удостоился от подошедшего чуть позже деда Михаила:
— Молодец, внучок! Не посрамил, не опозорил старика. Считай, Филиппа здесь все уже приговорили и готовятся наводить мосты с его сынком… и по новой с Романовыми. — И без перехода: — Как тебе Ольденбургская?
— Деда… — протянул я. — Что за пошлые вопросы?
— Соня девка молодая, не испорченная в своей этой захолустной Норвегии, а значит, ты сможешь ее воспитать под себя. — Князь улыбался. — Короче, я посоветую Коле и Маше обратить на скандинавку самое пристальное внимание.
— Спасибо, дедушка, — я обозначил поклон. — Куда мы без твоих советов.
— Ванюша Кузьмин, кстати, меня в этих советах поддерживает, — хмыкнул старик. — Со стороны, как говорится, виднее…
Вот же Ванюша, гадина! Везде поспел наш пострел! Тут в уши дунул, там словечком обмолвился, здесь рапортину в трех экземплярах настрочил…
— О, а вот и твоя Соня к нам направляется, внучок. Роскошная девка, к слову, придраться абсолютно не к чему…
— Ваша светлость! — норвежка обозначила поклон князю. — Могу я у вас забрать внука?
— Конечно, ваше высочество, — поклонился дед.
— Алексей, ты просто не оставляешь бедной девушке выбора, — глядя вслед Пожарскому, начала принцесса и сделала вид, что засмущалась. — Хочу тебе признаться, я начинаю в тебя влюбляться.
— Вот как? — несколько потерялся я. — И что вызвало подобный всплеск романтических чувств?
— Увиденное, — она пожала плечами. — Какая нормальная девушка устоит перед подобным? Вот я и…
И от этой искренности и простоты я потерялся окончательно и не нашел ничего другого, кроме как воспользоваться советом вышеупомянутого Кузьмина:
— Соня, ты начинаешь влюбляться в некий образ, созданный СМИ. На самом деле мне в скором времени придется прилюдно убить короля Испании, получить от французов пять черепов тех людей, которых я убил в Сен-Тропе, и добавить их к той коллекции, которая у меня начала образовываться на родине. И это еще не полный перечень трупов, которые образовались при моем непосредственном участии, и которые, можешь не сомневаться, образуются еще. У меня две… было две любимые женщины, одна из которых совсем недавно погибла фактически по моей вине, а другую я действительно люблю и бросать не собираюсь. Нужен тебе такой романтический герой?
Побледневшая Соня какое-то время рассматривала меня своими пронзительными серо-голубыми глазами, пока не бросила:
— Дурак!
И, накинув на себя образ недоступной королевы, проследовала к своим старшим родичам.
Бл@дь! Хоть сейчас собирайся и сваливай даже не в Москву, а в Смоленск, подальше от всех этих сложностей!
* * *
