его успокоить таким образом. Но в синих глазах мерцали смешинки. Никогда прежде я не наблюдала этого мужчину таким. Он словно ожил, обрёл некоторое сияние. Гордость воспела во мне. Ведь это благодаря нашей связи он стал таким. Мне хотелось в это верить. Хотелось, чтобы даже такие суровые личности могли меняться.
— Я не буду против твоих отлучек, — быстро дал ответ темный, а затем уточнил, — Да ведь ты и не послушала бы меня, будь я против. Но не хочешь, чтобы я кого-то покалечил.
От этой его фразы стало гадко на душе. Он говорил так, словно я только и мечтаю от него избавиться, но боюсь его реакции.
— Ты не безразличен мне. Я и о тебе думаю, — сказала и опустила глаза от смущения.
— Если бы это было, правда так, стала бы ты сбегать из моей постели, не дожидаясь рассвета?
Я посмотрела удивлённо. Никогда не думала, что это так его задевало. Но ошибалась.
— Ты знаешь, что у меня есть к тебе эмоции. Зейд мне рассказал. Теперь знаю и я. Иначе узы не образовались бы.
— Зейд значит, рассказал, — Арсесиус усмехнулся. — Да, но те эмоции, что испытываешь ты, слабо похожи на мои.
Между нами образовалась тишина,
я не могла опровергнуть его слов, ведь он сказал правду. И не стала.
— Идём.
Он взял мою руку и повёл ещё глубже в заросли красивого сада. Вскоре мы наткнулись на большое здание, похожее на дом, но больше, гораздо.
— Я познакомлю тебя с истинной властью, и ты, возможно, поймешь, почему правим мы вместо него.
Как только отворилась дверь, охраняемая гвардейцами, послышались смех и стоны. Преимущественно женские, но мужские голоса тоже были различимы. Мы прошли по короткому коридору вглубь здания. Комната, или зал, что перед нами предстал, был обставлен дорогой мебелью. Диванчики стояли вокруг уложенного на пол огромного ковра, на котором танцевали полуголые девушки, изгибаясь словно змеи. Но больше всего мое внимание привлек трон. Самый настоящий трон посреди обычного зала. Он пустовал, но я знала, кому он принадлежит. Это было так неуместно, что вызвало улыбку на моих губах.
Я стала обводить помещение взглядом и типичная мне реакция не заставила себя ждать. Щеки и лицо залило горячей краснотой. Я сглотнула. То, что вытворяли пары, сплетаясь телами в укромных плохо освещаемых уголках комнаты, не вписывалось в мое понимание. Все, в одном месте, не стесняясь друг друга, совокуплялись и ласкали один одного. Порой это были и трое и четверо существ, слившиеся в одном тандеме. Мои глаза совсем округлились, когда среди них я узнала Окулуса и Нарана, которые резвились с какими-то девушками. Их увидеть обнаженными я точно не планировала в этой жизни, и перевела злобный взгляд на Арсесиуса.
— Зачем ты сюда меня привел? Мои глаза кровоточат теперь!
— Хм, не ожидал, что они так разойдутся ещё до полудня. Обычно император в это время ещё только просыпается, — удивленно, но с долей насмешки сказал он.
От запаха похоти вина и дыма сперло дыхание. Знать об образе жизни правителя и видеть его своими глазами — разные вещи.
— О-о-о! А кто это к нам пожаловал… — протянул довольным голосом один из братьев, выходя из девицы, что недавно обрабатывал и заставлял громко стонать, а затем подобрал черный шелковый халат с пола и надел, запахнув и завязав пояс. Я лишь закатила глаза, чтобы не видеть лишнего, пока ткань надёжно не укутала его голое тело. Второй близнец проделал то же, пока его брат привлекал все внимание к себе.
— Зачем пожаловали в нашу обитель? — проворковал он.
— Покажи нам его, — сказал Арсесиус.
— Император совсем плох. С утра уже пьян. Уверены, что хотите этого?
— Думаю, что застать его трезвым не выйдет, — ответил Арсесиус.
На эту реплику темного, братья лишь рассмеялись, при этом переглянувшись, а затем повели нас к маленькой двери в сердце зала. Благо голые девушки предусмотрительно разбежались, чтобы не испытывать судьбу. Я заметила, что многие из них поглядывали на Арсесиуса с выражением истинного ужаса на лице. Не страхом, нет. Именно с ужасом. Дверь перед нами открылась, внутри комнаты стояла кровать, ещё какая-то мебель, на которую я даже не взглянула, поскольку растянувшись на постели, лежал пьяный молодой мужчина с темными волосами, которые покрывали своей длиной часть лица, доходя до плеч. У кровати разлилась лужа, судя по всему, его рвало, да только совсем не туда, куда полагается.
— Ох, ну и свинья же ты, Эскалат, опять загадил весь пол, — возмутился один из братьев, на что получил лишь невнятное бормотание «правителя».
Затем подошёл и схватил мужчину за волосы, поднимая его голову выше. Так, чтобы было видно лицо.
— Вы хотели видеть его? Может, так узнаете? — демонстративно повернул голову демон мужчине, профиль которого украшал золотые монеты империи.
Сходство было явным. Но легче от этого не стало, напротив, было мерзко от того как наплевать наследнику трона на свои обязанности.
— Я надеялась, что мне удастся с ним поговорить, когда встречу, — пробормотала я.
Близнецы дружно и весело рассмеялась. Голову императора освободили из хватки, и он снова зарылся лицом в одеяла.
— Дорогая наша Аэлина, если бы ты хотела с ним говорить, то он принял бы тебя за одну из наложниц, и тебе точно не понравилось бы, то, что он сказал бы тебе, — подошёл один из братьев ко мне, чем вызвал недовольный взгляд Арсесиуса.
— Достаточно, этого вполне достаточно, — проговорила я сдаваясь. — То, что вы с ним сделали — отвратительно.
— Ну вот, брат, — развел руки в стороны демон. — Опять мы во всем виноваты.
В этот момент я поняла, что близнецы и правда идентичны. Различать их я не смогу никогда.
— Этот кусок дерьма всегда был таким. Амодеус лишь поддерживает его пристрастия, чтобы не мешался, — выступил вперёд второй близнец, защищая брата. — Или ты думаешь, он смог бы править страной? Мы пробовали его слушать в самом начале правления. Решения этого пьяницы слишком печальны для народа и страны в целом.
— Это не выход, Амодеус слишком жесток и любит власть.
Я словила на себе гневные и настороженные взгляды мужчин.
— Осторожно, девочка, ты совсем недавно заработала доверие Амодеуса, советую держать язык за зубами, если дороги свобода и жизнь… — предостерегающе сказал все тот же из братьев, который стоял ближе ко мне.
Такими серьезными близнецы были редко и это, правда, пугало. Они предупреждали меня всерьез.
— Вот об этом я и говорю, власть не должна быть пугающей. Ее должно хотеться уважать, — ткнула пальцем в грудь одного из них и, развернувшись,
