Слева анфилада комнат терялась во тьме, а справа на матовой поверхности воды дрожали тусклые блики. Значит, источник света не так далеко.
Я осторожно приблизился к краю стены, уперся свободной ладонью в стойку перил и выглянул за угол. Быстро «сфотографировал» взглядом коридор и убрал голову обратно.
Вакса стоял, прижавшись спиной к штукатурке возле развилки. Как он умудряется держаться на десятисантиметровом карнизе? Ходячее чудо эквилибристики.
Из правого крыла торчали швеллеры, куски арматуры, гнилая изоляция. А из левого — по хорошо подсвеченной воде плыли каскадами волны, явно пускаемые наропольцами. Но проблема состояла в том, что перед Ваксой был перекресток. И перебраться через него по диагонали, не спрыгнув в воду, пацан не мог ни теоретически, ни практически. План нападения трещал по швам.
Но я слишком хорошо знал Ваксу, и знание меня пугало. Этот балбес временами превращался из вертлявого ужа в упертого осла, достигающего своих целей не плутовством, а лобовым прорывом. Не оглядываясь ни на что.
Оставалось надеяться, что он не натворит глупостей. Потому что исправить их уже не сможет никто из нас.
Сердце ухало в груди, ритмично отсчитывая секунды. Рука Евы ткнулась в мою ладонь, и я машинально сжал пальцы. Вот бы угадать: она волнуется за успех нашего дела в целом или за пацана в частности?
Время шло. Голоса стихли, зато всплески стали громче, а прыгучие отсветы на стенах — ярче.
Отзывать Ваксу обратно было поздно и бесполезно, поэтому мозг просто автоматически прикидывал варианты развития событий — и все они, как назло, заканчивались трагедией…
Бульк.
Тишина.
Короткий «бульк» взвел внутреннюю пружину до отказа. Согласно логике, он мог родиться от чего угодно, но я вдруг загривком почувствовал: граната. Хотелось заорать Ваксе: «Ложись! Прыгай! Уходи! Делай что-нибудь!», — но голосовые связки онемели.
Зато у Ваксы, как выяснилось, с артикуляцией все было в полном порядке.
— Привет, чебуреки! Не скучаете?
Задорный вопль пацана разорвал тугое безмолвие катакомб, как натянутую тряпку. В лоскуты.
Замершие звуки, казалось, только и ждали сигнала. Они посыпались со всех сторон, градом забарабанили по перепонкам…
— Держи его!
Хрясть.
— Стреляй!
Дэнь, дэнь.
— Ну-ка поймай, жаба!
Из-за угла вылетел целый фонтан брызг. Ева оттянула меня назад, что-то бормоча в самое ухо, но я не разобрал слов. В коридоре раздался металлический лязг, да такой громкий, что я подумал — граната уже взорвалась.
Но нет. Она рванула секундой позже.
— Ах ты, щенок!..
Этот возглас Эрипио поставил длинное многоточие после сумбурной чехарды. И мир на мгновение померк. Отсветы стерлись, стены сдвинулись, по вискам словно бы вдарили два кузнечных молота.
В следующее мгновение справа обрушился целый водопад. Ева оступилась и чуть не выронила прикрываемый рукавом фонарик. Высвободившийся луч метнулся в потолок, бросая косую тень через весь коридор.
Брызги осыпались, пустив по воде сотни кругов.
Вот и все.
Главное, чтоб балбес не додумался нырнуть в воду: гидродинамический удар и, в самом лучшем случае, контузия. В худшем — повреждения сосудов и внутренних органов.
Я выхватил у Евы фонарик и бросился вперед, задрав руки повыше…
Глубина — по пояс. Но вода такая холодная, что сначала чудится, будто ноги окатили кипятком. Градусов семь-десять, не выше…
Стараясь не брызгать и водя фонариком из стороны в сторону, я выбрался на середину.
— Егор!
Из темного завала торчали швеллеры и арматура. Вдалеке луч отражался от белесой стены с черным квадратом дверного проема. С забрызганного бордюра стекали вертлявые ручейки.
В том месте, где стоял Вакса, стена была иссечена осколками.
— Егор! — вновь позвал я, раздвигая туловищем воду. — Егор!
Где же он мог укрыться?
— Отзовись же, засранец… — беспомощно сказал я, останавливаясь на перекрестке.
Возле стены копошилось что-то живое, но, посветив туда, я убедился, что это один из наропольцев. Спутанные волосы закрывали лицо, из разодранной в клочья химзы сочилась кровь.
— Балдыз… — стонал он, ни шиша не соображая после контузии. — Наргиз… Балдыз…
Выстрелом я прервал страдания неудачника. Гильза отлетела в воду. От грохота снова зазвенело в ушах.
Больше движения в воде не было.
Сзади подошла Ева, держа «Кугуары» в вытянутых руках.
— Нашел мальчика? — спросила она.
Я покачал головой, чувствуя, как сердце сбивается с ритма. Внезапно стало очень жутко и одиноко, как тогда, в лесу, где я потерялся и заблудился среди сосен. Страхи детства вернулись, помноженные на опыт взрослого человека. Одиночество — это ведь вовсе не когда ты один. Это когда тебя никто не ждет.
Неужели…
— Я не мальчик, — донесся из-за швеллеров обиженный голос. — Растолкуй ты ей, а?
Меня как током ударило. Я развернулся на сто восемьдесят градусов и высветил завал, моля судьбу, чтоб голос оказался настоящим, а не почудился. Взгляд уперся в кусок чугунной ванной, едва различимой за нагромождением хлама.
— Егор! Ты здесь?
Из-за эмалированного бортика появилась довольная физиономия. Респиратор Вакса потерял, и щербатая улыбка светилась в темноте на манер путевого светофора.
— Вылезай, сапер, — вздыхая, наконец, полной грудью, сказал я. — Лихо ты их приложил.
— Картонки ищи, — посоветовал Вакса, выбираясь из ванной и одергивая свою потрепанную жилетку. — Сивый их в руках держал.
— А ключи? — тут же спросила Ева.
— Так, я не понял, — прищурился Вакса, — я мальчик?
— Нет-нет, — заверила она его. — Матерый баран-осеменитель, как договаривались.
— Ключами они уже открыли ворота, — объяснил пацан, тыча пальцем в дальний конец ответвления, где ковырялись наропольцы. — Там.
Мы, внимательно всматриваясь в колышущуюся муть и держа стволы наготове, пошли в указанном направлении. Пол здесь повышался под углом, и уровень воды, соответственно, становился ниже. Это несказанно радовало, потому что ноги уже почти околели, и суставы еле гнулись.
В нескольких местах я заметил кровавые пятна и темные ошметки, но предпочел на них не смотреть. Кажется, кроме того наропольца, которого я добил, выживших не осталось. Все-таки взрыв боевой гранаты в каменной кишке — убойная штуковина.
Ответвление заканчивалось заколоченным тупиком. Несколько досок были отодраны, и за ними виднелись тяжелые створки. Сталь здесь лишь покрылась слоем грязи и копоти, но не заржавела. Наверное, на ворота в свое время нанесли антикоррозийку.
