— Американские. — Илья Степанович заметил его интерес. — Будешь? Нет? Хочешь здоровым умереть? Не получится. Тут фон такой… Да и не только радиация. Когда натовцы поперли, тут такие бои были! Наши-то ничем не гнушались — ни химией, ни биологической сранью… В Хортицком лагере детки если и рождаются, то… — На его скулах заиграли желваки. — У меня тоже сынок был, давно, сразу после Революции. Два дня прожил.
У Ивана ком застрял в горле. Сохнущее белье, детский смех у высоток на пустыре — первое впечатление обманчиво? И о старике он плохо сразу подумал, а тот вроде нормальный, общительный даже… Неожиданно для себя Иван сунул сигарету в зубы.
Кивнув, Илья Степанович выдул дымное кольцо.
— Вот это по-нашему.
Жуков затянулся, закашлялся. Мир качнулся, лапы промазали мимо паза.
— С непривычки бывает, — поддержал его старик. — Это не союзные подорожники, а настоящий виргинский табак. У нас прямые поставки из-за бугра.
— Из-за какого еще бугра?
— Такого. Караваны грузовиков, затарившись под завязку, идут за границу с собачками, кошками и прочим товаром. И оттуда кое-чего привозят в обмен на левак.
— А как руководство лагеря на это смотрит? Это же противозаконно!
— А что руководство? Хортицу держит один хакер в законе по кличке Барс, от него тут много зависит. И если Барс захочет — самого начальника лагеря поменяют. Так что…
«Найди барса». В голове зашумело. Хакер в законе по кличке… Барс!
Вот оно, понял Иван. Не просто большая дикая кошка, но имя собственное, кличка местного авторитета. Значит, отец велел найти двуногого хищника. Зачем? Тишина в черепе, нет ответа. Сначала разыщи, потом узнаешь.
— Похоже, Барс — серьезный человек. — Жуков угодил-таки крепежкой лап в нужный паз. — А как бы с ним встретиться?
Увы, откровенность старика исчерпалась. Недобро нахмурившись, он буркнул, что, мол, хватит трепаться, работать надо, за тунеядство строго наказывают, за саботаж казнят. И они работали молча, пока не взвыла сирена, извещая об окончании двенадцатичасовой рабочей смены. Но все продолжали трудиться, будто ничего не слышали.
Ворота цеха поползли в стороны.
— И все-таки, — Иван решился на еще одну попытку, — как бы мне связаться с Барсом?
В помещение колонной по двое входила вторая смена, занимая места у конвейеров и станков вместо тех, кто свою работу на сегодня закончил.
— А никак. — Старик наклонился за тростью, в голосе его звякнул ледок. — Мой тебе совет: не связывайся. Если Барс узнает, что им заинтересовались, любопытного он просто прирежет. Или его подручные утопят тебя в нужнике. У него много врагов, которые хотели бы избавиться от смотрящего. Поэтому он очень осторожен.
Жуков с радостью отказался бы от встречи с авторитетом-хакером. Но отец в голове требовал поступить в точности наоборот… По безволосому затылку словно скользнул ветерок. Иван обернулся — и встретился взглядом с рабом в фуфайке поверх голого тела.
— Спасибо, Илья Степанович, за совет, вы мне очень помогли. Спасибо, что в цех к себе взяли, мне тут нравится.
После таких речей старик вмиг оттаял.
— А что это за парень там? — Иван кивнул на оператора пресса, слишком уж активно проявляющего интерес.
— Костылем кличут. Нехороший человек. В лагере у нас недавно, но в авторитете… Что ж тебя поганцы одни интересуют? — Цокая тростью по чугунным плитам там, где не было опилок, старик заторопился прочь. — Тебя, кстати, в тринадцатый барак определили. К дежурному подойдешь, поселит.
На место Ильи Степановича встал мужчина средних лет, глаза бесцветные, лицо покрыто нарывами.
Раз дед не желает делиться инфой, надо бы наладить отношения с Костылем. Возле того как раз промчался небольшой электрогрузовик, опасно близко промчался. Наладить отношения — это мысль. Уже и побеседовали немного, повод для знакомства есть… Дождавшись сменщика, Жуков двинул к выходу. Раз Костыль человек непростой, наверняка знает Барса и может с ним свести. Угрозы старика насчет того, что любопытных Барс режет и топит, Ивана ничуть не испугали.
Значит, улыбнуться, поздороваться, предложить сигарету, а потом…
Плашмя ударив по груди, трость преградила Ивану путь. Он сам не заметил, как нагнал Илью Степановича.
— Ты аккуратней с Костылем. У него горе: брат ехал в лагерь тем же поездом, что и ты, но не доехал. Убили брата на этапе. Тоже авторитетный был мужчина. Варезом звали.
Трость опустилась. Старик потопал к воротам.
А Жуков застыл на месте. Внутри стало пусто и холодно.
Он стоял и смотрел, как к Костылю подошел сменщик — Иван узнал в нем одного из вагонных картежников — и сказал что-то на ухо. Вместе они обернулись и уставились на него.
Глава 9 Тринадцатый барак
Первого мента Тарсус завалил без проблем, играючи. Кулаком сломал челюсть, тот и вырубился. А вот не надо позволять подходить к себе столь близко. Это же опрометчиво и беспечно, так лишь полные идиоты себя ведут. Ну да насчет ментов у него никогда сомнений не возникало — идиоты и есть.
Правда, со вторым повозился. Самую малость, но все-таки. Только его товарищу поплохело, мент сразу открыл огонь из «калаша» — гранатами стал из подствольника гатить. И ладно бы в цель, так ведь человек тридцать на танцполе клуба положил. Так что этого мудака в форме Тарсус завалил раз и навсегда без сожаления — таким нервным нечего делать на улицах столицы.
Он выскочил из заведения в ночь, под струи ливня. И скрипнул зубами.
Обложили со всех сторон.
Лучи прожекторов с неба, дроны в воздухе, мокрая броня панцеров, киборги с пулеметами от бедра… Шансов не попасться попросту не было. Точнее, не было для нормального человека. А Тарсус вот ушел, с боем проследовал в город союзников — через кордоны и блокпосты, прячась от заградительного огня беспилотников. Задницу и мышцы чуть себе не порвал, суставы истер, а уж кости как хрустели, присоске на правой передней лапке хана, но ведь ушел! Почти целый и невредимый, а три огнестрельных — в спину, в живот и в ногу — ерунда, неприятность эту мы переживем.
Наверное.
Швырнув чугунный люк в киборга, который никак не отставал, Тарсус нырнул в канализацию, около часа плыл в вонючей жиже, то и дело погружаясь с головой там, где уровень стока достигал потолка. Как переполз в подвал небоскреба, не помнил. Прижавшись к трубе — теплая, отлично, — вырубился. Очнулся вот — и трясет теперь всего, будто в холодильник засунули голышом. Во рту сухо. Кровь не желает останавливаться. Нанохрени, что засела в организме, не хватает строительного материала и энергии. Запас витаминов кончился, а сока апельсинового нет. Тарсус сейчас ногу отдал бы за пару пакетов. А за три так обе…
