А когда отделение грузилось полностью, взводные помогали закрыть дверцу и бежали к следующей капсуле, чтобы проконтролировать правильность посадки.
Скоро уже все капсулы были заполнены, и Рино тоже забрался в одну из них. Захлопнув тяжелую крышку, он включил блокирующий механизм, и стальные винты, провернувшись несколько раз, надежно заблокировали выход. Над дверью загорелась красная лампочка, и теперь никто не мог открыть люк снаружи, не разрушив при этом всю капсулу.
Следом за блокировкой включился воздушный насос, который начал поднимать внутри десантного отсека давление. В ушах появились неприятные ощущения. Впрочем, скоро насос отключился, и эти неудобства исчезли. Датчики определили, что кабина надежно загерметизирована, и над дверью загорелась вторая лампочка – зеленая.
Согласно инструкции Рино тут же связался со Смайли:
– Посадка закончена, сэр.
– Отлично, лейтенант. Теперь можете подремать. Часа два вас никто беспокоить не будет...
– Хорошо, сэр, – отозвался Рино.
Он знал, что до рубежа обороны нужно добираться не менее двух часов, но это на скоростном перехватчике, а чего было ждать от обшарпанного корыта, которым являлся старый геологический корабль.
Однако вскоре он понял, что ошибался. Разгонявшиеся судовые установки корабля создавали такие вибрации, что они были заметны даже внутри капсулы. Чувствительные перегрузки давали о себе знать, и это свидетельствовало о чрезмерной мощности судовых двигателей.
В пневмопроводах зашипел воздух, и пружины катапульт заскрипели под натиском высокого давления. Теперь все было готово к выбросу капсул.
Рино посмотрел на солдат своего отделения. Под открытыми забралами шлемов их лица выглядели мертвенно-бледными. Возможно, виной этому были осветительные панели, излучавшие голубоватый свет.
Напротив сидел капитан Пежо. У него на Ламберте осталась жена и двое детей. Пежо никому о них не рассказывал, и Лефлер узнал о его семье только из досье.
Рядом с ним – лейтенант Годар. В свои сорок два года он продолжал оставаться лейтенантом, хотя у себя в городе был лучшим сыщиком. Годар плохо уживался с начальством и не переносил давление ЕСО.
Далее вдоль стены – лейтенанты Ростоцкий и Эль-Риас. Они не успели прослужить долго – их угораздило застрелить агента ЕСО. Они приняли его за похитителя и, скорее всего, не ошиблись, но тем самым подписали себе приговор.
У всех этих людей личные привязанности оставались в прошлой жизни. Они уже сделали свои выбор, и было поздно сожалеть об этом.
У самого Рино в Гринстоуне остались родители, которые жили отдельно, и только мать иногда заезжала к нему в гости. Отец же ограничивался телефонными звонками.
Между тем вибрации, вызванные разгоном корабля, вскоре прекратились, но теперь на языке появилось ощущение слабого покалывания. Рино знал, что эти временные неудобства связаны с громадной скоростью, которую развивал корабль.
На пассажирских шаттлах в такие моменты пускали кино или популярную музыку, да и полевые генераторы там были отрегулированы гораздо лучше. Здесь же о комфорте пассажиров никто не думал – в этом не было необходимости. Короткий бросок для подхода на максимально близкое расстояние, сброс капсул и снова отход.
Даже сходить в туалет по нормальному и то было нельзя. С самого утра все получили по пять таблеток специальной дряни, которая напрочь вычистила кишки. Кроме того, в комплект белья были включены гидрофильные прокладки, в такие делай что хочешь и не будет заметно.
– Забота, – невесело усмехнулся Рино.
Прикрываясь от радаров островком астероидных образований, судно стремительно двигалось вперед, а срывающиеся с подвесок истребители уносились еще быстрее.
Им предстояло первыми завязать драку, чтобы большой корабль мог с ходу выбросить капсулы. В противном случае пущенные вдогонку перехватчики могли доставить геологоразведочному судну массу неприятностей.
Хэнке Эспозито уверенно вел свою «девятку», и у него было хорошее предчувствие. Впрочем, хорошее предчувствие Хэнкса значительно отличалось от хороших предчувствий других людей. Он просто готовился завязать большую драку и был уверен, что она удастся на славу. К собственной же безопасности он относился спокойно, если не сказать безразлично. Один удачно выпущенный снаряд, и все кончено, так стоит ли переживать из-за такого пустяка?..
Позади Хэнкса и чуть правее его как привязанный шел «штюс» майора Пронина. Пронин был замечательным парнем, и. несмотря на их недолгое знакомство, Хэнке относился к нему как к брату. Пронин знал толк в атмосферных и космических полетах и беспокоился только о хомяке, который жил в кабине его истребителя. Майор даже изготовил ему маленький шлем, и хомяк пилотировал «штюс» в паре с партнером, разделяя с ним всю ответственность за принятие решений.
По левую руку от Хэнкса мчалась пара Джо Энгельса по кличке Баден-Баден. А еще четыре машины шли чуть ниже. Впрочем, понятия «выше» и «ниже» были здесь несколько иными, хотя и обязательными, ведь если существовали «верх» и «низ», то имели смысл «лево» и «право». А иначе как предупредить товарища, откуда на него надвигается опасность?
Вся эта система была привязана к координатам звездной карты, и существовала даже высота – незримая плоскость, разделявшая пространство на «плюс» и «минус».
Фраза вроде: «Джо, сукин сын, справа – плюс пятнадцать, заходят два „пингвина“!» означала, что справа от направления движения, с высоты в пятнадцать тысяч метров атаковали два штурмовика «блэкбед», хорошо зарекомендовавшие себя в войне на заснеженной планете Шима, отчего их прозвали «пингвинами».
Находясь в приподнятом настроении, Хэнке Эспозито посматривал сквозь бронированное стекло, наблюдал за приборами, и его не интересовало ничего, кроме правильного захода на цель.
Да, существовала возможность подставки, но этого ветеран не боялся. Главное, начать так, чтобы не было стыдно даже посмертно. Чтобы те, кому удастся уцелеть, не говорили потом – Хэнке Эспозито неправильно поставил атаку.
«Уверяю вас, Хэнке, что никакой утечки нет и быть не может», – пришла на ум фраза руководителя операции Смайли. Что ж, хорошо, если он так уверен. Против этого круглого джентльмена Эспозито ничего не имел. Жалованье было предложено отменное, такое вряд ли где заработаешь. Опять же страховка, и это тоже явный плюс.
– Хэни-Мэни, ты там не уснул? – подал голос майор Пронин.
– Нет, Бен, я нюхаю воздух.
– Ну и чем пахнет воздух в твоей кабине, если не считать консервированных бобов, которые давали на завтрак?
– Сдается мне, Бен, он пахнет кровью. Свежей кровью.
