– Договорились, – согласился охотник и улыбнулся участковому – совершенно искренне.
– Ну, бывай, Алексей, – отозвался тот, поднимая воротник. – Приятно было… познакомиться.
Кобылин кивнул и смотрел вслед уходящему Палычу до тех пор, пока тот не спустился по лестнице в темноту подъезда. И лишь потом закрыл двери, аккуратно заперев все замки.
Вернувшись в комнату, Алексей снова вытащил из кармана телефон и, прикусив губу, уставился в темный экран. Он чувствовал, что должен позвонить Грише. Эта история о пропавшем трупе – не повод для звонка, конечно. Глупая история, скорее всего, совершенно левая, она не дело, она – история о раздолбайстве. Но это просто последняя капля. Он просто больше не может сидеть без работы дома, покрываясь плесенью и разглядывая собственное отражение в зеркально чистом полу. Больше не может без той своей жизни, которую он уже считал единственной и настоящей. Он ведь даже не стал расспрашивать участкового о трупе, хотя внутреннее чутье подсказывало ему, что эту историю не стоит упускать из виду. Палыч вряд ли сказал бы что-то толковое. Нет, это не выход. Чутье охотника советовало ему идти к своим.
Пальцы самостоятельно, помимо воли хозяина набрали знакомые цифры.
– Гриша? – сказал Кобылин в трубку. – Да. Знаешь, разговор есть. Ты не занят? А приехать можешь? Да, есть о чем поговорить, согласен. Ну, тогда буду ждать.
Сунув телефон обратно в карман, Кобылин с тоской глянул на кучу распечаток, оккупировавших диван. Потом махнул рукой, вышел на кухню, поставил чайник.
И начал ждать.
* * *
Выглядел Григорий неважно – лицо бледное, осунувшееся, под глазами мешки, борода всклокоченная и давно не стрижена. Алексей, усадивший гостя за кухонный стол и сунувший ему в огромную ладонь горячую чашку с непременным чаем, сначала даже подумал, что напарник приболел. Борода, сняв куртку, остался в массивном зеленом жилете с множеством карманов, и теперь напоминал растолстевшего и порядком одичавшего спецназовца. Григорий же медленно и со вкусом отхлебнул чаю, задумчиво покатал на языке горячую жидкость, словно выдержанное вино, и поставил чашку на стол.
– Ну, как оно там? – не выдержал Алексей.
– Идет помаленьку, – отозвался Борода. – Чай у тебя отменный, Кобылин. Где берешь?
– Где взял, там уже нет, – отозвался Алексей, стараясь выглядеть беззаботным. – Как там в конторе?
Григорий задумчиво покрутил чашку, разглядывая золотые узоры на синей глазури, потом снова отхлебнул чайку и пожал плечами.
– Нормально в конторе, – отозвался он. – Работают, сейчас что-то много дел.
– Почему меня не вызывают? – напрямик спросил Кобылин, решив больше не ходить вокруг да около.
Григорий поднял глаза, печально осмотрел напарника, не отводившего от него взгляда, и вздохнул.
– Сам-то как думаешь? – буркнул он.
– Обиделись, – предположил охотник. – Вот идиоты. Я же вижу, ты измотан, устал как собака. Остальные, наверно, не лучше. Работы много, а они в обидки играют.
Григорий хмыкнул, заулыбался, и его здоровенная бородища встала дыбом.
– Вроде того, – сказал он. – Шуму ты наделал, Леха, порядочно. Какого черта ты с Олегом-то поругался?
– Потому что глупо он поступил, – Кобылин нахмурился. – Я же тебе рассказывал.
– Я помню. Да только ты малость перегнул палку – надо было тебе потише все это рассказывать, а не отчитывать начальство на глазах подчиненных.
– А что, у Вещего гордость заиграла? – Алексей прищурился. – Личная обида выше общего дела?
– Нет, не выше, – сухо отозвался Григорий. – Олежек не такой… идиот. Да только ты всем в конторе дал понять, что ненадежен. Что не выполняешь приказы, ставишь свое мнение выше мнения других и вообще склочный тип.
– Я склочный? – растерянно переспросил Кобылин. – Я?
– А то, – отозвался Борода. – Руководство операцией взял на себя, координатору по морде, с начальством тоже чуть ли не до драки.
– Да они чуть людей не загубили, – ощетинился Кобылин, – я что, должен был молчать в тряпочку?
– Потише себя надо было вести, – сказал Григорий, прихлебывая чай. – Сдержанней. Объяснить все Олегу потом, наедине. И с Петей обойтись без рукоприкладства. А то чуть революцию не устроил.
– Я охотник, а не дипломат, – со сдержанной злостью бросил Кобылин.
– Охотник, – хмыкнул Борода. – Ишь. Охотник – это не тот, кто стреляет метко да орет громче других. Это тот, кто быстро и тихо разбирается с проблемой. Ты же такую бучу внутри конторы устроил, что ее еще долго расхлебывать будут. Ты ненадежен, Кобылин, хоть и стреляешь отлично. Теперь не только у Олега мыслишка появилась, что ты и в следующий раз можешь приказ похерить или наперекор ему пойти. Ты пойми, ничего личного. Просто боязно тебя на серьезное дело пускать. А ну как опять что-нибудь отколешь. С подземниками все закончилось хорошо, приняли они тебя, а если в следующий раз все не так гладко пойдет?
– И что? – хмуро осведомился Алекс. – Мне надо было стрелять в подземников по приказу Петра? Начать войну между народами?
– Нет, – со вздохом признал Борода. – Да не приказал бы он такого. Только попугать хотел. За что свою порцию получил. Олег и сам облажался. И понимает, что надо Вадима ставить главным на операцию. Да теперь-то задним числом чего…
– И что теперь? – грубо спросил Кобылин. – В отставку? Или как там у вас это устроено?
– У нас, – поправил Борода. – Пока еще – у нас. Или ты уже не с нами?
Кобылин выпрямился на табурете, отодвинул в сторону свою кружку.
– С вами, – признался он. – Вернее, с нами. Ну, Гриш, ты понял. Скажи лучше, чего ждут-то? С повинной прийти или там заявление какое прислать?
Григорий фыркнул в кружку, расплескав чай по черной бороде.
– Заявление, – булькнул он. – Ага. Кобылин, ты меня постоянно удивляешь. Сейчас вроде тебя решили не трогать, типа ты остынешь, сами остынут. Ты как – остыл?
– Заледенел, – печально отозвался Алексей. – Да, я правда перегнул палку. Ну не мог смолчать. Ты прав, надо было наедине с Олегом это обсудить. Да не обвинять его, а потихоньку пошептаться. Да только… Нет у меня опыта в таких делах, понимаешь, Гриш?
– А то, – отозвался напарник, вытирая бороду салфеткой. – С людьми тоже нужно учиться работать. Порой с ними сложнее, чем со зверьем.
– Так что, – тихо сказал Кобылин. – Еще есть шанс вернуться-то?
Григорий задумчиво скомкал бумажную салфетку, бросил на стол, щелкнул по ней пальцем. Мокрый комочек откатился к краю стола, закачался на ребре. Удержался.
– Ты вину свою осознал? – серьезно спросил Борода.
