Поддавшись внезапному порыву ярости, Теодор отшвырнул кисть и позвал слугу.
Скользнув на заднее сиденье лимузина рядом с Хираоке Тоямой, Инагава обнаружил, что и без того осунувшееся, изможденное лицо его друга стало мертвенно-скорбным.
— Что заставило тебя совершить подобную глупость? — злобно процедил тот, указывая на промокшие от крови бинты.
Инагава дал шоферу знак трогаться. Лимузин выехал со стоянки для самых важных посетителей дворца Единства; машины простых смертных сюда не допускались. Толстый ойабун протянул руку сидящему напротив помощнику, и тот заново перебинтовал рану
— Я купил нам время для передышки, — сказал Инагава. — Возможно, Теодор убил своего отца, если верить Тени, — я лично верю. Однако внутри он мягкий и дряблый. Координатор упрямо хранит верность глупому соглашению, заключенному с сеймейоси-ренго. Мое небольшое представление гарантирует, что Теодор не поддастся порыву отомстить за Ямагучи.
— Но ты же унизил себя перед узурпатором!
Какое-то мгновение Инагава смотрел на своего тщедушного друга горящими глазами разъяренного кабана. Затем жирный рот растянулся в усмешке.
— Мизинец, обещание, — небрежно бросил ойабун. — И то и другое досталось изменнику — невелика потеря.
— Чертов ублюдок! — бушевал Хохиро Кигури. — Я его убью!..
— Я был уверен, это часть вашего замысла, таи-шо-сама, — произнес мужчина, находившийся рядом с генералом в пустынном командном центре ЭУОД глубоко под дворцом Единства.
У него были коротко остриженные черные волосы, раскосые восточные глаза, гладкая кожа цвета зрелых злаков, обтягивающая широкое скуластое лицо. Из одежды свободный серый свитер, просторные линялые черные брюки и спортивные ботинки. Хохиро Кигури, ярый приверженец выдвижения на руководящие посты способных людей снизу, тем не менее свято верил в иерархическую структуру общества, традиционную для Синдиката. Высокое положение давало его обладателю большие привилегии. Однако мужчина в сером свитере не был первым заместителем командира Элитных ударных отрядов Дракона; больше того, он не занимал сколько-нибудь высокий пост в ЭУОД. Но из всего своего окружения Кигури доверял больше всех именно ему — молодой офицер был правой рукой генерала и его ближайшим советником.
Кигури никак не мог успокоиться.
— Ослепленный глупой жадностью, жирная свинья Инагава ведет себя словно пьяница, тянущийся через весь уставленный посудой стол к последней недопитой бутылке саке! — воскликнул он, возбужденно расхаживая туда-сюда перед рядами мерцающих экранов. — Он разобьет все вдребезги!
Его советник спокойно кинул в рот новую пригоршню сухих яблочных чипсов.
— Инагаве ничего не известно о том, кто вы на самом деле. Даже если Сабхаш схватит его в свои когти, он не сможет указать на нас пальцем.
— Капитан Дау, Инагава знает о нашем компоненте замещения, — возразил Кигури.
Его собственные специалисты подтвердили заключение контрразведчиков Дэниела Рамаки о том, что командный центр защищен от прослушивания. Но несмотря на это, генерал прямо-таки со сверхъестественной силой боялся в открытую назвать то, что в настоящий момент находилось в спускаемом корабле в троянской точке орбиты Ориенталиса — то есть постоянно скрытом за спутником для наблюдателя с Люсьена. Как бы Кигури ни насмехался в кругу своих приближенных над болезнями и мягкотелостью Сабхаша Индрахара, утверждая, что тот больше не может управлять Корпусом Внутренней Безопасности, в глубине души он по-прежнему испытывал к «Самой Улыбке» благоговейный страх и поэтому не сомневался, что, невзирая на все хитрые уловки, старик калека выведет его на чистую воду.
— Мудзо, шеф. — В данном случае это слово означало «не важно». — Не сочтите мои слова кощунством, но Курит у нас предостаточно. Замену малышу Энгусу мы сможем найти так же просто, как и Теодору. И не забывайте… — Дернув плечом, капитан Дау развел руками. — У нас в рукаве козырной туз. Глупец Инагава может отвести весь свой сброд Черных Драконов хоть к Линии перемирия — на нас это никак не скажется. Вы держите все железной хваткой, босс. Неудачи просто не может быть.
Остановившись, Кигури сверкнул единственным глазом на своего подчиненного, шумно раздувая ноздри. Постепенно генерал успокоился. Плечи его поникли, и сам он, выпустив клокочущую внутри ярость, как-то сжался.
— Ахилл, у тебя прямо-таки дар ходить по самому краю.
Таи-и Дау усмехнулся:
— У меня хороший учитель, Кигури-сама.
— Ты прав, — согласился генерал. — По большому счету, нам не нужны ни Инагава, ни Кокурю-кай, и я с радостью предвкушаю, как мы передавим этих жирных жаб, когда в них отпадет надобность. Но все пройдет гораздо более гладко, если они будут и дальше выполнять отведенную им роль. — Он повернулся к красным цифрам на голохронометре, парящем в воздухе в углу. — Кстати, тебе не кажется, что вы со старшим сержантом Насимурой уже давно должны быть в другом месте?
— Так точно, генерал! — вытянулся в струнку капитан. Отвесив быстрый поклон, он исчез.
По мере приближения дня рождения Координатора имперская столица все больше заполнялась приезжими. По улицам проходили праздничные процессии, в парках устраивались представления: концерты, торжественные речи, спектакли и, разумеется, фейерверки. Большинство событий было заранее спланировано; другие «возникали спонтанно» под руководством специалистов «Голоса Дракона». Были и действительно стихийные излияния чувств Координатору, результат извечного человеческого стремления шумно повалять дурака. День рождения Координатора являлся одним из тех редких случаев, когда ослаблялись строгие нормы поведения, установленные в Синдикате Дракона. Возможно, спокойные и даже заторможенные по меркам Хачимана граждане имперской столицы тем не менее не собирались упустить такую возможность повеселиться.
— Почему, куда бы мы ни пошли, везде натыкаешься на этих китайских драконов? — обратилась к своим подругам Мирабель Веласкес.
Пухленькая и невысокая, она обладала способностью выглядеть одновременно жизнерадостной и по-деловому озабоченной — впрочем, как и многие, работавшие на Зума Гальегоса. Хотя она была всего лишь сержантом Ацтеков, а ее подруги — пилотами боевых роботов, никто не удивлялся этой дружбе. Две из них были ее родственницами — одна кровной, другая через брак; в любом случае кастовые границы среди «кабальерос» быстро размывались.
Молодые женщины проталкивались сквозь ликующую толпу, запрудившую улицы к юго-западу от дворца. Мирабель указала поверх голов прохожих, по большей части еще более низкорослых, на огромное полотняное чудовище, больше напоминающее стилизованного льва, чем дракона Куриты, которое состояло из пасти и длинного, извивающегося тела на множестве обутых в черные тапочки ног.
