Чёрт! — выругался я. — Чёрт! Чёрт! Ну почему так-то!
Яд было жалко. Запасов у меня осталось совсем немного — всего на два броска.
Вновь на нас покатила стена огня, и вновь Юшоуша использовал свой веер, чтобы сбить пламя.
Но из пламени вылетела синяя искрящаяся плеть.
Это произошло настолько быстро, что я практически не успел среагировать. И если бы Юшоуша не толкнул меня на пол, мне пришлось бы очень несладко.
И вдруг мне руку обожгло невыносимой болью.
Но у меня с руками было всё в порядке — никаких ранений или ушибов.
Услышав за спиной сдержанный стон, я обернулся и увидел Юшоушу.
Удар плетью пришёлся ему по левому предплечью.
Чёрное кимоно стало ещё чернее от крови, а рука стала нечувствительной и повисла.
Я осознал: если бы плеть хлестнула по мне, то вряд ли бы я выжил. Получалось, Юшоуша, рискуя жизнью, спас меня. И получил ранение.
Я хотел встать и опёрся на руки. И понял, что левая рука меня не держит. Мало того, в том же месте, где ранение у Юшоуши, она нестерпимо горит огнём.
Я не сразу сообразил, что к чему, но потом до меня дошло — мы же с ним как единое целое! Он делится со мной своим мастерством и своей силой. Но видимо, такой близкий контакт предполагает и то, что слабости у нас тоже общие.
В голове промелькнуло: а если ранят меня, он тоже почувствует?
Но я отмахнулся от этих мыслей — сейчас не время отвлекаться. Потом разберёмся…
— Осторожно! — закричал Юшоуша.
И я, не раздумывая, ушёл перекатом в сторону.
Секундой позже в то место, где я только что лежал, воткнулись три клинка. И тут же туда, куда я отскочил, ударила плеть.
Я, уходя от атаки, отскочил ещё дальше, оставляя впереди Моню, терзающего уже не подающего признаков жизни бессмертного Бао.
Я отметил это и спросил у бледного Юшоуши:
— Ты как?
— Жить буду! — ответил он.
_________________________________
Авторская рубрика «Всё для лайков, всё для комментов»
Тяжелые времена рождают сильных людей.
Сильные люди создают хорошие времена.
Хорошие времена рождают слабых людей.
Слабые люди создают тяжелые времена.
Зихао совсем озверел. Вся его высокомерная и холодная надменность улетучилась, как будто её и не было. Он был в бешенстве. Как самый обычный простолюдин.
И я понял о чём говорил Юшоуша, когда рассказывал о том, что Зихао и Бао развивались не гармонично — бессмертный Зихао-цзань позволил эмоциям затуманить свой разум.
Я, как человек военный, прекрасно понимал, что эмоции могут как помочь, так и подставить. Как поднять в атаку, так и заставить ошибаться. Как совершить невозможное, так и напортачить по полной.
В эмоциях заключена огромная сила! И нужно уметь этой силой пользоваться.
Мне представляется, что контроль над эмоциями обретается во время медитаций. И если Зихао пренебрегал медитациями, то он своими эмоциями не владеет.
А значит, мы имеем перед собой обезьяну с гранатой — может рвануть в любой момент. И тут главное не попасть под удар.
И хорошо бы ещё, чтобы под свой удар попал сам Зихао.
Вот такие мысли пролетели у меня в голове, когда я в очередной раз отбивал удары летающих мечей и уворачивался от искрящейся плети.
К сожалению, левая рука так и не работала. Я не мог ей в полной мере даже балансировать. Поэтому и манёвренность моя снизилась.
И, естественно, я не мог достать ещё один флакончик с ядом, чтобы запустить его в Зихао. Я и отбиваться-то в полную силу не мог.
Зихао понял это и рванул ко мне в попытке задавить с наскока.
Но я в очередной раз успел увернуться от плети. Зато впереди меня неожиданно оказался Юшоуша. Взмах веером, и сильный встречный ветер поднял пыль и швырнул её в глаза Зихао, заставляя того немного сдать назад.
Юшоуша отошёл в сторону, давая мне дорогу, и я использовал секундную задержку бессмертного, чтобы попытаться достать его. Тем более, что в горячке боя он, ослеплённый яростью и пылью опустился на своём мече слишком низко.
Я успел рубануть по ноге.
Но уровень Зихао был действительно очень высоким. Будь на его месте кто-то другой, и я с лёгкостью отрубил бы ему ноги. Но Зихао умудрился среагировать. Поэтому я смог только чиркнуть его по голени. Так, царапина… Но подол белого платья окрасился красным.
— С первой кровью тебя, урод! — прошипел я, видя, как пятно расползается.
Зихао ранение отрезвило.
Он резко поднялся повыше, огляделся. И вдруг отступил. В том смысле, что бросил товарища и полетел прочь.
Я кинулся, было, следом, но тут сбоку раздалось угасающее:
— Курлык…
В этом «Курлык» было столько боли и страдания, что я запнулся и посмотрел на Моню.
Он лежал на поверженном враге, а изо рта у него шла пена.
Я не сразу сообразил, в чём дело. Тем более, что мысли были заняты Зихао — он улетал и упускать его было нельзя. Если он скроется, то успеет подготовиться или найдёт подкрепление. В общем, достать его будет в разы сложнее.
Но Моня явно умирал.
Проводив взглядом улепётывающего бессмертного, я кинулся к своему монстрёнышу.
Едва я увидел пожёванное лицо Бао, как до меня дошло — флакончик с ядом попал в лобешник бессмертного. Всё его лицо было в яде. И когда Моня жевал его, то наглотался яда.
Лысая башка монстрёныша уже приобрела сероватый оттенок. Глаза то и дело закатывались. Он дышал с трудом — со свистом вдыхая и со стоном выдыхая.
Растерянность моя длилась недолго. Едва я осознал, что Моня отравился, как руки сами потянулись к сумочке, где хранились противоядия.
Беда была в том, что противоядий было несколько. А я не помнил, какой именно яд швырнул в Бао. Я тогда об этом вообще не думал.
Левая рука так и не работала как следует, а правая дрожала. Я едва не выронил и не разбил флакончики с противоядиями.
Поймав один у самого пола, я приказал себе:
— Спокойно, майор! Спокойно! Вдох! Выдох! Вдох! Выдох…
Блин! Я столько раз обрабатывал раны своим товарищам, что, казалось бы, должен относиться равнодушнее. Но нет, меня трясло, как будто я впервые в жизни увидел кровь.
Возможно, это потому, что Моня был мне очень дорог, я не мог потерять его. К тому же я чувствовал свою вину —
