перед тобой падать станут. Выбирай — не хочу.
— Уважение это, конечно, хорошо, но мне магический дар развивать нужно, поэтому магическая академия для меня куда важнее.
— Верный выбор. Хоть ты и универсал, но я видел твой огненный лепесток. За столь короткий срок столь высокие результаты, впечатляет.
Знал бы он, что если я захочу, то смогу увеличить этот лепесток настолько, что спалю не только его кабинет, но и весь подвал. Но вовремя себя остановив, спросил совершенно о другом:
— А где вы видели мое заклинание?
— А ты считаешь, что закрытые полигоны закрыты даже от преподавателей?
— Но вы же не преподаватель, — парировал Лагор.
— Правильно. Я не преподаватель, я — завхоз, а это куда лучше. У меня есть доступ туда, куда его нет у половины преподавательского состава академии.
— Другими словами, вы тот человек, что много видит и много знает о том, что происходит в академии? — поняв, куда клонит завхоз, поинтересовался я.
— Верно мыслишь, Артем. Старому орку Тарыку известные многие тайны тех, кто здесь учился.
— Так вас Тарык зовут?
— Именно.
— Что ж, приятно познакомится.
— Взаимно. И вот что еще я скажу тебе, Артем. Ты уже многим перешел тут дорожку, и как только первокурсники более-менее освоятся, тебе придется туго. И даже Дзин тебе не поможет. Он просто не станет ввязываться в эти дрязги.
— Интересно, кому это я успел перейти дорогу, а главное когда?
— А ты сам подумай! Магистр к тебе проявляет повышенное внимание, магесса огня на тебя опять же глаз положила, а за ней ведь постоянно поклонники увиваются. В столовой себя ведешь чересчур вольно, с простолюдинами якшаешься. Много за тобой водится того, что не по нраву местной аристократии, причем не только первокурсникам. Старшекурсники тебя тоже не жалуют. И это я еще не упомянул о том, что после оскорбления леди Лии ты остался жив. С самого первого дня ты сцепился с эльфами. Умудрился оскорбить их девушек. Победил одного из них на дуэли, да так, будто и не противник он тебе вовсе. А ведь к эльфам тут тянется вся студенческая элита. А если они узнают, что ты по утрам еще и с эльфийками тренируешься, тебе точно кранты. Сейчас эльфы считаются самыми высокопоставленными студиозусами в академии. Ты же заметил, как вокруг них в столовой все рассаживаются. И опять же твой стол ближе всех к ним. Да и секретаря магистра тебе никто не простит. Так, что держи уши вострО!
— А с ней-то что не так?
— Как это что? Ты видел, как она на остальных студиозусов смотрит?
— Нет.
— Как на пустое место. А то и вовсе морщится, когда те на нее слюни пускают. И поверь мне, КАЖДЫЙ первокурсник хоть раз да посмотрел на нее с вожделением, кроме одного.
— Меня?
— Именно. Тебе она даже улыбается. Такого еще никогда не было.
— А кто она вообще такая?
— Не знаю. Знакомая магистра.
— Любовница?
— Нет. Их что-то связывает, но точно не секс.
— Понятно, похоже, меня попытаются выжить из академии. Хорошо хоть первый курс я неприкосновенен для них.
— Кто тебе такую глупость сказал? — удивился старый орк. — Да, вызывать тебя на дуэль не станут, и убивать тоже не будут, но ведь и ты этого не сможешь, а значит, тебя начнут унижать и относиться хуже, чем к простолюдинам, и ты не сможешь их за это наказать. Зато у тебя появится жгучее желание поубивать их на смертельной дуэли по окончании первого курса, и в этом случае правила дуэли будут диктовать они, а не ты. Более того, тебя постараются ввязать в какую-нибудь авантюру с самыми опасными старшекурсниками. Да в такую, что по окончании первого курса вызовов на дуэль у тебя будет столько, что сосчитать не сможешь. Даже если ты против одного-двух продержишься, то против пары десятков уж точно не сможешь, не говоря уже о сотне. Бывали тут до тебя такие. Ты не первый. Их называют одногодками. Они после окончания первого курса либо сбегали, либо умирали на дуэлях.
— Я против снежной лавины продержался, что мне какие-то студиозусы? — снова взыграли мои эмоции, и я вместо того, чтобы промолчать, решил ощериться.
— Снежные волки не способны использовать магию и оружие. И они не могут выставить себе на замену самых опасных бретёров королевства.
— Это да. Но я постараюсь выжить. Меня больше интересует, сильно ли расстроится магистр, если в его академии количество студиозусов уменьшится на сотню-другую? Это да, как-никак убытки, и не маленькие.
Орк хрипло и по-стариковски рассмеялся.
— Да, теперь вижу, что ты настоящий северянин.
— А откуда вы про мой народ знаете? Да и про снежную лавину?
— Сталкивался с вашим братом как-то в одном из сражений. Молод был, глуп. Вышли мы как-то в рейд за рабами, — после этих слов я напрягся, но сразу же постарался успокоиться, и у меня это получилось. — В общем, вылазка в соседнее королевство оказалась очень удачной. Большой улов тогда случился. Много богатств за тех рабов выручили. Вот только среди них оказалась и девушка из северян. Гордая девчонка была. Никого к себе не подпускала. Мы ее до полусмерти избивали, шаман подчинить ее пытался, все бесполезно.
Кулаки сжались сами собой, и эмоции я контролировать уже не мог, а Тарык продолжал говорить, не обращая внимания на мое состояние:
— Мы подвесили ее к столбу и оставили умирать в назидание другим, но через пару дней в наш лагерь заявились люди в одеждах наемников. Такой резни я за свою жизнь ни разу не видел. Я бывалый воин и видел много пыток, но это… это был ужас, который сковал мою душу. Ни один орк не дрался с такой яростью и жестокостью, как эти люди. Северяне вырезали всех — воинов, женщин и стариков. Оставили только детей. И самое страшное, что они не убивали нас, лишь оставляли смертельные и болезненные раны. Людей было немного всего — пара десятков, может, чуть больше, но их ярость и неутолимое чувство мести наводило ужас даже на самых отважных орков. Когда я понял, что никому из нашего племени не спастись, то попытался прорваться к своей семье, чтобы дать им сбежать ценой моей жизни, но сделать этого я уже не мог. Я был сильно ранен, и между мной и шатром, где пряталась моя семья, шел бой. Хватаясь за землю единственной оставшейся работоспособной рукой, я полз туда, где должна была находиться моя жена с двумя детьми. Я полз и молил предков оставить жизнь хотя бы моим детям. Я был готов
