Что ж, как всегда, друг оказался прав. Стоило только первому купцу, которого Готор во время обсуждения темных делишек общества изящно подвел к этой мысли, пригласить Ренки учителем фехтования для своего сынка – и предложения полились, как капли дождя. Благо отпрыски мужского пола и подходящего возраста имелись почти в каждом купеческом доме. А у кого не было, придумывали предлоги посложнее. Ибо здоровый дух соперничества в этот сословии был развит очень хорошо. И уступить соседу хоть в чем-нибудь, ну хотя бы упустив возможность пустить пыль в глаза, считалось за серьезное поражение, которое (по словам Готора) якобы даже вредило деловой жизни.
Наверное, займись Ренки преподаванием всерьез, он быстро сколотил бы себе небольшое состояние. Но, увы (или к счастью), приходилось отвечать отказом на большинство просьб, соглашаясь идти лишь в те дома, на которые указывал Готор.
Проблем с «легендированием» (выражение Готора) данного выбора не возникало. Ренки интересовали лишь самые большие и богатые семьи, так что объяснять, почему учитель из множества вариантов выбрал именно эти, никому не приходилось.
– Простите, как вы сказали? – Ренки в изумлении поднял брови.
– Я сказал, – с усмешкой ответил собеседник, – не согласитесь ли вы обучать фехтованию мою дочь?
– Зачем? – с туповатым видом спросил Ренки, сильно подозревая, что стал объектом какого-то глупого розыгрыша.
– У меня нет наследников мужского пола, – спокойно, терпеливо и даже будто бы слегка снисходительно пояснил собеседник. – И в свое время торговые дела я, скорее всего, буду вынужден передать Одивии. Мы занимаемся морской торговлей, и девочке придется проводить много времени на кораблях, а значит, будет необходимо уметь постоять за себя.
– Глупость какая-то! – выпалил Ренки, не сумев сдержаться и соблюсти любезную вежливость. – Женщина с оружием… Не говоря уж про шпагу! Почему бы просто не нанять управляющего, который будет вести все дела, пока она… ну там, не знаю… станет вышивать или… Опять же, выдайте ее замуж за подходящего человека. Он будет ходить на ваших кораблях и вести дела, пока она будет сидеть дома, заниматься с детьми и вести хозяйство!
– Увы… – с плохо скрытой иронией ответил собеседник. – Печально, что этот совет никто не дал мне лет этак десять – пятнадцать назад. Ее мать умерла при родах, и я был вынужден всюду брать девочку с собой, так как не хотел и даже боялся с ней расставаться. Вот и выросло из нее… Вышивать она не умеет вовсе, а вот по части ведения дел, наверное, вскоре и меня сможет за пояс заткнуть. Она уже в тринадцатилетнем возрасте вполне могла вести мою бухгалтерию, а в пятнадцать распоряжалась капиталами в десятки тысяч корон. Могла подсчитать барыш за товар, отправляемый за тридевять земель, к Восточному архипелагу… А уж прибыль она чует, как акула кровь. Заставить ее сидеть дома и вести хозяйство – это как вас, благородный сударь, драться веником вместо шпаги…
– Но, – все никак не мог смириться Ренки. – Я не могу пойти на это… Как бы расторопна с деньгами ни была ваша дочь – это вовсе не означает, что она может научиться такому мужскому искусству, как фехтование. Более того, боюсь, обучение даст ей ложные надежды и представления о своих возможностях, что, несомненно, погубит ее, заставив вступить с схватку там, где надо бежать или просто умолять о милосердии. Определенно, учить девицу фехтованию – весьма неразумно.
– Что ж, – грустно ответил собеседник, – нечто подобное я и ожидал услышать. И если в ваших силах обучить мою дочь способу, коим можно вымолить милосердие у кредонского пирата, я буду счастлив заплатить вам любые деньги за подобную науку. Хотя, боюсь, милосердие кредонцев в отношении молодой девушки будет пострашнее смерти… Так что вы все-таки подумайте еще над моим предложением. Я готов платить вам втрое, нет, впятеро против вашей обычной ставки…
Ренки пришлось подумать. И вовсе не по причине предложенной высокой оплаты. Гораздо важнее было то, что этот дом являлся последним из списка подозреваемых, куда Ренки еще не смог пробраться.
Но с другой стороны – обучать девушку? Даже если отбросить здравый смысл, есть же какие-то нормы приличия, которые нельзя нарушать!
– Ну что ж, братцы… Давайте подведем итоги, – открыл собрание Готор, привычно взяв на себя председательские функции. – Начнем с тебя, Дроут.
Поскольку собрание было особо важным и сверхсекретным, собрались они в домике, где проживали Готор и Ренки. Уж неизвестно, за какие веревочки дергал Готор и кому давал на лапу (а кто еще мог это подстроить?), но даже после прибытия в полк пополнения их не уплотнили, и два приятеля по-прежнему могли жить каждый в своей комнате, в тихом домике, окруженном садом, где кроме них, хозяйки и пожилой служанки другие жильцы отсутствовали.
И это при том, что даже вновь прибывшие офицеры подчас вынуждены были делить одно помещение на двоих. А волонтеры, из тех, кто победнее, набивались в комнаты по четыре-пять человек. А уж про солдат и говорить нечего. На трех рядовых полагалось одно спальное место и использовать его следовало посменно. Все-таки целый полк – это немалая нагрузка для городка, по всем улицам и переулкам которого можно было пройти часа за два неспешным шагом. Места на всех не хватало.
Видимо, хозяйка была в курсе, кому обязана избавлением своего жилища от толпы солдатни (в этом отношении Готор не имел привычки проявлять излишнюю скромность), и потому была настолько снисходительна, что позволила собрать в своей столовой компанию из шестерых приятелей, заведших знакомство еще на судне для перевозки каторжников, четверо из которых все еще оставались рядовыми, и даже выставила им угощение со своей кухни. Отвыкшим от домашней еды солдатам обед показался безумно вкусным.
– Ну короче, – начал старый домушник. – Мужик этот, Ваар (зуб даю, имя не настоящее), точно ни к какому обществу никаким боком. По всему видать, повадки не те.
Мужик, конечно, матерый, опытный, я бы даже сказал, скользкий, но и говорит не так, и знаков правильных не кажет. Я поначалу думал, может, он из «ювелиров» или убийца высшего ранга – они тоже все из себя на особицу. Но нет, точно не из общества.
Мы с Таагаем мозгами пораскинули и решили, что он вовсе из благородных будет, хоть и прикидывается не то приказчиком, не то еще какой мелкой сошкой. Проскальзывает у него иной раз этакая масть. Да и то, как он себя с другими ведет. Нет, точно, он из благородных будет.
– Угу. Понятно, – кивнул Готор. – А что насчет связей?
– Ну общается он со многими, – все так же неспешно и явно получая удовольствие от происходящего, ответил Дроут – негласный командир «следящей четверки». – Но мы осторожненько присмотрелись. В общем, у многих он по большей части только новостями интересуется да удочки на разные темы забрасывает. А дела у него с контрабандистами из Северной слободы и ребятами, которые потом те грузы дальше в королевство толкают.
