основном из потомственных мастеров земледелия, она мечтала когда-нибудь вырастить мифическое дерево, способное исцелять и насыщать пространство магией.
Мысли в голове проносились с бешеной скоростью. Я решил, что обязательно приду и заберу все, что находится в этих теплицах, перед своим отъездом в Империю.
С огромным трудом я наложил чары Фиделиуса на обе теплицы, завязав чары на себя. Теперь никто, кроме меня, не сможет попасть сюда.
Когда я говорил Гриндевальду и остальным, что планирую пробыть в Империи небольшой отрезок времени, который мне необходим на поиск моих родных, я нагло врал. Мне не понравилась жизнь в постапокалиптичной Великобритании. Насколько я видел и слышал, люди и маги здесь не собираются бороться за своё будущее, уповая на то, что это сделает кто-нибудь за них. Часто в разговорах я слышал слова про магов из Российской Империи, которые вели боле-менее успешные боевые действия против африканского континента и магловского сопротивления. Они сотрудничали со всеми магическими базами, но, как я говорил ранее, на контакт с Великобританией идти наотрез отказывались. И я их прекрасно понимал. Гриндевальд повинен в убийстве нескольких миллионов русских людей и то, что в этой войне он сменил сторону, не отменяет этого факта. Да и ближе по менталитету были для меня русские. Надеюсь, Кощеевы примут меня, и наши взаимоотношения никак не пострадали за время моего отсутствия.
По возвращении в замок, домовой эльф сообщил мне, что Гриндевальд вызывает меня. Настроившись на долгий разговор, я пошёл к нему.
— А, наконец-то прибыл мой неблагодарный ученик, не стой в дверях, проходи, присаживайся, — сказал Гриндевальд. — Скажи мне, где тебя носило?
— Я занимался проверкой даров, — ответил я, не обращая внимание на тон учителя. Каким бы порой тяжелым человеком он не был, но я не мог отрицать того факта, что Гриндевальд учил меня на совесть, и до сих пор он ничего с этого не получил. Даже свой крестраж он отдал мне, не потребовав никаких клятв или гарантий.
Он сидел в своём огромном кресле, больше похожем на трон. Как и Дамблдор, он любил изысканные вещи. Наверное, в молодости это было одним из факторов, подруживших их.
— Так и будешь молчать? — нарушил тишину Темный лорд. — Показывай, что у тебя там.
Я достал пергамент и подал ему. Гриндевальд, схватив его со стола, бурчал себе под нос.
— Надо же, …интересно, интересно, — наверно дойдя до блокированного дара он выругался, — вот же ж, засранка, ну ладно, это мы ещё посмотрим. — И, посмотрев на меня, спросил: — Ты всё понял из этого? — указал Гриндевальд на пергамент.
Я отрицательно покачал головой и сказал:
— Дары-антиподы кровь и свет, разве это возможно, один светлый другой темный дар.
— Ты вот сейчас серьёзно или шутишь? — возмущённо спросил он. — Ты СЕРЫЙ! Если дар есть, его всегда нужно развивать, ничего нам не даётся просто так. Тем более я не вижу ничего противоестественного в этих двух ответвлениях магии. И вообще, ты про темных целителей слышал? С этим, — указал он на пергамент, — целители с тебя живого не слезут. — Я попросил его объяснить о чём он говорит, и тогда он продолжил: — Хорошо, я начну по порядку, ты видишь магию, при чём на довольно высоком уровне, значит можешь видеть, как силу мага, так и родовые проклятия, ведь так? — я согласно кивнул. — Магия крови и так всё понятно, а свет, по сути, это целительская магия. Магию света ещё называют магией жизни, но это не так. Запомни свет — антипод тьмы, и использование той или иной стихии не делает тебя ни плохим, ни хорошим.
— Учитель, почему Вы остановились именно на целительском направлении? — спросил я. Подавая ему пергамент, мне казалось, что наш разговор пойдёт про боевые дары или заблокированный Магией.
— Думаешь я не знаю, что ты со своей подстилкой облазил всю библиотеку в поисках знаний, которые помогут исцелить сестру? — я подтвердил его слова. — Я начал по порядку, если тебе так будет понятнее. Вода и лёд, очень хорошее сочетание, но ты, как и я, уже о них знаешь. А вот с даром призывателя ты меня очень удивил, ты что-нибудь о них слышал? — я вновь отрицательно кивнул головой. — О них слышали последний раз полтысячелетия назад. Насколько мне известно, были призывателя животных, духов и других сущностей, про которые лучше не вспоминать. Но у тебя написано призыватель без дополнений, и это наталкивает меня на мысль, что богиня испугалась, что ты позовёшь кого-то кто надерёт ей зад. И заблокировала дар. Другой вопрос, как он мог у тебя появиться.
— Я не знаю, учитель, — ответил я, находясь под внимательным взглядом Гриндевальда.
— Хорошо, не буду акцентировать на этом внимание, тем более и говорить пока не о чём. Я никогда не слышал, чтобы дар блокировался Магией и, соответственно, чтобы кто-то такую блокировку снимал. Окклюменция и Легилименция, да, второй раз вижу уникума, который смог менталистики за одно поколение закрепить в родовых дарах. А вот про проснувшуюся магию я сам никогда не слышал и хотел бы узнать в чём это у тебя проявилось!
Я рассказал Гриндевальду про появляющиеся образы в моей голове. И то, что они появились после углубленного изучения окклюменции. Он снова мне не поверил, но и не стал на меня давить.
— Ладно, позже разберемся с этим. Главное, что этот дар уже активирован. Советую всё свободное время провести в медитациях, чтобы лучше узнать, что он из себя представляет.
Геллерт Гриндевальд
Я проводил взглядом Уизли, покидающего кабинет. Сев обратно за стол, я никак не мог собраться с мыслями.
— И снова ты меня удивил! Кто же ты такой, Рональд Уизли? — спросил я вслух самого себя.
Дары, их было обычное количество для чистокровного мага, но всё же они были аномально сильными. Активировать их почти в полную мощность, да ещё и в четырнадцать лет! Раньше я думал, что это невозможно, ведь мне самому пришлось потратить несколько десятков лет. И тогда я считал себя гением…
Я не обманывался, Уизли был загадкой для меня. Я пытался понять, что им движет и как он мыслит. Психологические шаблоны не подходили при работе с ним. А его работа над своим разумом… У него получилось что-то за гранью моего понимания.
Вдруг меня посетила мысль, что пора найти своего
