тому, что оружие блондинки смогло пробить их броню.
Ну да, ну да, тонкие на вид клинки.
С ревом и криками над ее головой пролетело тело, брошенное могучим оборотнем.
Милена вздрогнула.
На спине человека сидела Корделия и тыкала человека коротким кинжалом со словами:
— Ножичек в бочок, ножичек в бочок…
За мгновение о того, как тело врезалось в ствол дерева, рыжеволосая магичка уже исчезла, появившись в другом месте и тут же ударив ледяными клинками в ноги еще одного солдата.
А, когда он упал, девушка хладнокровно перерезала ему льдом горло.
Милена увидела как Глеб вступил в противоборство с гнилозубым торговцем.
Тот попытался было отбить зачарованный клинок, но тот оказался перерублен напополам, после чего укол оружия хозяина пробил грудь гнилого человека, отчего тот рассыпался на части.
Глеб уклонился от удара копьем в лицо, перерубил древко, после чего, сблизившись с противником, отрубил ему и руки, которыми тот намеревался атаковать, бросившись с кинжалом.
После этого, Практики воткнул оружие в грудь стражника и развеял его черным пеплом.
Милена огляделась.
По всей поляне кипел бой.
Отряд Глеба сражался храбро, бескомпромиссно, не щадя никого из тех, кто не принадлежал к их группе.
Сестры, как и она сама, обратились в людскую форму, принялись убивать стражников, используя свое оружие и маскировку.
Милена не видела их так же, как и остальные разумные в этой сече, но опытным взглядом выхватывала то и дело возникающие их пустоты кинжалы и метательные ножи, несущие смерть врагам.
Глеб перерубил пополам одного стражника, лишил рук второго, третьего обезглавил…
Сперва девушка не поняла почему он движется в одном направлении, а затем сообразила.
Торговец оказался на месте возницы фургона и стегнул уже лошадей, намереваясь убраться отсюда.
Рядом с ним не оказалось совершенно никого, поскольку остальные члены отряда были отвлечены на сражение со стражей.
Выдохнув, Милена потянулась вперед, позволяя своему телу начать трансформацию.
Она давно уже перестала обращать внимание на боль превращения.
Когда кости вытягиваются и гнутся, когда мышцы и сухожилия расходятся в стороны, занимая положенные места в изменившемся теле.
Когда она была еще моложе, трансформация проходила куда проще, пусть и больнее.
Взмахнув крыльями, девушка, избегая брошенного в нее копья, взвизгнула в направлении копейщика, стремительно рванула к нему.
Кисти впились в лицо, после чего она оторвала у противника нижнюю челюсть, выцарапав ему глаза.
Спустя мгновение тело врага перестало ощущаться — Практик пронзил его своим демоническим клинком, распылив.
— Лети, птичка, лети, — произнес он, махнув ей рукой.
Стремительными взмахами крыльев Милена набрала необходимую высоту, после чего выследила цель, уже скрывшуюся среди верхушек деревьев.
Стремительно спикировав на крышу фургона, она вернула себе человеческое обличье.
Лошади мчались по ухабистой дороге, фургон мотало из стороны в сторону, отчего она дважды чуть не сорвалась.
Но, в последний момент, схватившись рукой за боковые дуги, она грациозно изогнулась, уводя тело не вниз, а вбок.
Ее ноги пролетели почти мимо лица возницы-торговца, но она успела согнуть колени, отчего удар в лицо пришелся именно на них и голени.
Мужчину выбросило с места возницы, и он, пролетев пару метров, вписался лицом в дерево.
Девушка, схватив поводья, успокоила лошадей, не дав им понести повозку вперед.
Остановив ее, и убедившись, что лошади не дадут отсюда стрекача, гарпия, поправив маску — неотъемлемую часть маскировочного одеяния, зашагала навстречу Практику, идущему к стонущему от боли торговцу.
— Хорошо поработала, птичка, — Милена почувствовала, как ее лицо заливается жаром.
Ее похвалили!!!
Такого… Никогда не было.
Она просто делала свою работу и… На этом все.
А тут…
Девушка бросила на своего хозяина оценивающий взгляд.
Спокойный, не озлобленный, немного уставший…
И никакого изуверского оскала на лице.
На секунду ей стало даже стыдно за то, что она учудила.
«Вот же дура!» — оценила она свои умственные способности. — «Ну как, как, спрашивается, я могла подумать, что он такой же, как… Ну не может быть злым человек, который кормит плотоядного монстра пирожными!»
— Прошу! — взмолился хозяин гостиницы, упав на колени. — Я же отдал вам все деньги!
— И?
— У меня больше ничего нет!
— И?
— У меня жена и двое детей!
— Ты же сказал, что у тебя больше ничего нет, — хмыкнула Ликардия, полируя один из своих мечей.
— Не во всех семьях члены рода являются бездушными вещами, — заявила Эллибероут.
— Ах уж эти тонкости изречений, — притворно оскалилась Вестница Смерти. — «Кто», «что»… Какая, в Преисподнюю, разница?
— Прошу, господин, — мужик бросился мне в ноги. — Жена, дети…
Я отступил на шаг назад и ногой толкнул проходимца так, чтобы он прекратил лбом полировать траву.
Мы находились в нескольких часах езда от неприветливого городка, который к вечеру оказался взволнован пропажей трети солдат своей стражи и хорошо известного торговца всякой всячины.
Хозяин гостиницы, к которому с вопросами о его компаньонах обратился местный магистрат, тоже на месте отсутствовал.
По рассказам его управляющего — уехал куда-то ближе к полудню, продав коней, оставленных недавними посетителями, через пару часов вернулся, взволнованный, перепуганный.
Выгреб все свои сбережения и куда-то умчался с такой скоростью, как будто за ним демоны гнались.
И вот, на дворе глубокая ночь, мы остановились на первый привал, и Марика с Миланой притащили нам в когтях и хозяина гостиницы, и увесистый мешочек с деньгами.
Собственно, на этом можно было бы и разойтись, если бы ни одно весомое и существенное «но».
— То есть, я должен тебя простить? После того как ты решил заманить мой отряд в ловушку тридцати солдат?
— Так ведь не произошло ничего! Вы же победили…
— Я очень сомневаюсь в том, что это хоть в какой-то части твоя заслуга, — хозяин гостиницы затрясся. — Жена и дети, говоришь?
— Д-да, господин! Он без меня не выживут!
— И где же они живут? — поинтересовался я.
— Т-там же! На соседней улице!
— Там же квартал бедняков, — поморщила носик Ликардия. — Этот жирдяй живет в своей гостинице, а жена и дети — в каком-то хлеву?
— Сколько там? — поинтересовался я Фратера, считающего деньги из принесенного мешка.
— Двести золотых и тысяча серебром, медь даже не считал — просто гора, — ответил Паладин.
Внушительная сумма.
— Возьми из этой суммы компенсацию за лошадей и за все те разы, которые ты вносил свои деньги в общий счет, — сказал я.
Так будет правильнее.
Фратер и Слуга наши спутники, но ни разу не закадычные друзья.
А вот остальные…
Остальные да, так или иначе на меня завязаны.
Поэтому мне их кормить, поить и так далее.
С учетом того, что
