это слишком всё…
— Там вроде тихо, — выдыхаю. — Давайте выбираться, и поскорее.
Не нравится мне эта тишина. Такое затишье обычно бывает перед самой страшной бурей. Так стихает всё движение воздуха перед ураганом. Природа замирает и потом обрушивается всей мощью.
Сначала помогаем выбраться здоровяку, вдвоем с Сашей выталкивая того из ямы. Богдан ложится на сыпучий край и вытаскивает остальных.
Я поторапливаю всех, толкаю к выходу. Внутри орёт благим матом паранойя. Ощущение чего-то ужасного подкатывает к горлу и встаёт комом, который никак не получается сглотнуть.
Мы успеваем пройти пару кварталов. Вымотанные аристократы замедляются, связываясь с семьями. Я иду последним, постоянно оглядываясь.
Пока не увидишь труп врага, не расслабляйся. И я вижу. Безопасник появляется в конце улицы, шатаясь и волоча одну ногу. Вокруг него сгущаются тени, они крутятся вихрем, сверкая алыми всполохами.
Я не успеваю никого предупредить, крик застревает в глотке.
Свет фонарей моргает и становится тише. Земля вздрагивает, отдается ударом в подошвы.
Асфальт с глухим треском медленно расходится, прямо по разметке разделительной полосы. Миг полной тишины и в лицо бьет волной жара и песка. Контуры домов размываются и дрожат в этом мареве.
Поднимается вой, сначала тихий, едва слышный. Звук нарастает и поглощает все другие.
Внезапно из разверзнутого чрева земли вырывается горячий ветер, доносящий сладкий запах гнили. Я застываю от мерзкого предчувствия. Во рту резко пересыхает. Стираю с лица кровь вперемешку с налипшим песком, царапая кожу.
Воздух наполняется тяжёлым приторным вкусом. Из расселины выползает, нет, вытекает нечто неразличимое в дрожащем слабом свете. Прорыв выплёвывает тварей хаоса. Панаевский окончательно свихнулся — он призвал демонов в столицу империи…
— Что это… — звучит сзади испуганный голос Илены. — Этого не может быть…
Глаза, может и не верят, но запах… Воняют твари так, что меня быстро приводит в чувство. Вижу сквозь марево, что Панаевский замирает на месте. Естественно, зачем ему руки марать, зверушки сами всё сделают.
Из дыры, один за другим, лезут монстры. Жуки с тёмными блестящими панцирями, размером с корову. Что-то, похожее на сороконожку, только ростом с человека и вместо лап — извивающиеся щупальца. И скелетообразные гончие с горящими глазами. Из пасти у них валит пар, а кожа кусками болтается на тощем теле.
Взываю к Упуауту и неожиданно получаю большую порцию силы. Некогда думать о том, где он был раньше. Слышу бормотания молитв позади, не только я сообразил.
Нацепляю Белый доспех и бью без разбора, отступая назад. Тут и прицеливаться не надо, кучно идут. Мимо меня проносятся сгустки силы, за спиной тоже среагировали.
Я нагоняю остальных и Саша растягивает над нами защитный купол. Глаза его закрыты, он что-то тихо шепчет. Богдан ревёт, как медведь за его спиной, и отправляет в демонов целую лавину сияющих игл. Они врезаются в сороконожек, разрывая их плоть, от жуков отскакивают, а в бешеных собаках остаются торчать, явно не причиняя тем неудобств.
— Этим надо ломить спины, — тыкаю я в жукоподобное, подскочившее ближе всех. — Прямо по хребту, по центру.
Вспомнить хоть что-то полезное из «бальной» книжки удаётся с трудом. Когда перед тобой мелькают челюсти, злобные глаза и отвратительные тела, не до воспоминаний.
Только вот про разнообразных жуков в память врезалось. У этих под панцирем на спине проходит то ли главный нерв, то ли что-то очень чувствительное. Если проломить и обнажить «начинку», то от боли они теряют ориентацию.
— Псы только грызут, у них мёртвая хватка, — слышу слабый голос Володи, вот он, наш личный справочник. — Но очень крепкий скелет, надо дробить.
Гончие остервенело нападают на купол, клацая челюстями. От каждого удара Каритский вздрагивает, но пока удерживает. Судя по его лицу, это ненадолго.
— С этими что? — указывая я на желеобразный кусок сороконожки, впечатавшийся в купол после удара рыжей.
— Яд… Яд в присосках на лапах. Если прицепится, не оторвёшь. Отойди назад! — вдруг громко кричит он.
Я вижу, что Покровский стоит слишком близко к слабеющей защите. Он отвлекается на окрик, медлит и сразу три гончие врезаются в купол, прорывая его. Мы бьём в них одновременно, но не успеваем.
Отлетает обратно только одна, вторая вцепляется зубами в бедро Богдана, третья хватает его за голень и мотает головой, вгрызаясь. Его вопль заглушает вой демонов.
Я запускаю силу внутрь скелета одной твари и тяну во все стороны, разрывая на мелкие части.
Илена подбегает и бьёт другую гончую кулаком по голове, разнося череп на осколки. Боги, наверное, хорошо повеселились, давая наследнице самого миролюбивого рода боевую мощь.
Покровский падает и замолкает.
— Олег! — зову, видя стремительно растекающуюся лужу крови, и оглядываюсь.
Володя оседает прямо на руки Олега, пока тот поддерживает Сашу, не давая тому истощиться. Рыжий смещается вместе с целителем, отодвигая опасную границу.
Мы с Иленой продолжаем отбиваться, швыряясь силой и всем, что под руку попадается. Я только вижу краем глаза, как Саницкий укладывает Володю на землю и склоняется над бездыханным здоровяком.
Что-то не так. Олега трясёт, он наклоняется так низко, что почти заваливается на Богдана.
— Не могу, — слышу его сдавленный голос. — Не срастить.
— Просто останови кровь! И заглуши боль, как сможешь.
За дымкой, источаемой разломом, я замечаю движение. Безопасник скачет к нам на одной ноге, быстро приближаясь. Ну вот и всё, приехали. Отбиваться, и от толпы монстров, и от отдельно взятого их представителя, мы не сможем.
— Отходите! — он вдруг бьёт силой в самую гущу тварей. — Я их отвлеку!
Что за??? Я не понимаю, что происходит, но мы выполняем. Я хватаю Богдана подмышки, надрывно хриплю, но сдвигаю с места, оттаскивая назад. Олег тащит прорицателя.
Панаевский стоит к нам спиной, обрушивая на демонов волну за волной. Их раскидывает, разрывая на части. И они переключаются на своего хозяина.
Только вот хозяина ли? Я уже не уверен, что это он их призвал, хоть других вариантов нет. Но он и правда прикрывает нас, отбрасывая с пути самых шустрых. И отступает за нами, держа дистанцию в пару метров.
Дотаскиваем тела до просвета между домами. Мы в тупике, но хоть так твари не смогут атаковать со всех сторон. Усаживаю Богдана, прислоняя спиной к припаркованной машине. Целитель бережно опускает Истровского рядом, пытаясь привести в чувство.
Иду назад, к линии защиты, за которой безопасник стоит в окружении трупов демонов. Сила стремительно уменьшается, быстрее, чем её пополняют воззвания.
— Закрыл… прорыв, — сипит он, чуть повернув голову на моё приближение. — Больше… не могу.
Панаевского шатает, на его ноге болтается, так
