еще много ран прежде чем всё закончится, потому атаковал, как учил Савелий, резко и уверенно, оставаясь закрытым для подлых ударов или встречных выпадов, способных его убить.
Внезапно враги перед ним расступились, с радостью и досадой скаля свои искаженные морды на десантника, потому что отсрочили кровопролитие, которые могли совершить своими руками и познать наслаждение ближнего боя, а из-за их спин вперёд выступил дредноут. Или точнее то, во что он превратился под действием варпа и Хранителя Секретов. Мясистое лиловое чудовище со слишком большим лицом на месте саркофага и смесью металла и мышц вместо рук и ног. Вместо силовых когтей теперь были потрескивающие молниями костяные наросты, напоминающие о клешне, и щупальца, и с этим Ноа предстояло сразиться, пока одержимые бросались на хранителей тишины, таким образом избегая огня, который по ним вели Богомол, Тарций и Молино.
Дредноут атаковал без прелюдий, лишь взревев по-звериному яростно, и клешня ударила в пол там, где мгновение назад стоял капитан, раскрошив призрачную кость. В громадину немедленно ударили болты и заряд плазмы, но все выстрелы лишь незначительно повредили сплавленную с металлом плоть, что дредноут этого даже не заметил.
— Оставьте его мне, — потребовал в вокс Ноа, говоря так громко, как мог, чтобы даже без вокса его услышали, и принял на свой двуручный меч удар другой руки врага.
Удар оказался настолько тяжелым, что капитан едва не присел под его давлением, а силовое поле меча ярко вспыхнуло и металл затрещал, будто вот-вот готов был сломаться. Ноа понял, что еще одно такое парирование, и он останется без оружия, потому поспешил в сторону от основного сражения, где было больше пространства для манёвра, и заодно припомнил, что сзади броня у дредноута слабее. Значит, нужно было как-то попасть гиганту за спину. Проблема была лишь в том, что в своей броне третьей марки второй капитан не был ни быстрым, ни ловким. Он встречал врага лицом к лицу, как и дредноут, и в силе сейчас явно проигрывал. В сущности, и в скорости он тоже проигрывал, потому что шаг махины был куда шире и одержимый древний уже догнал его. Савелий в такой ситуации рекомендовал отступать, но отступать сейчас было нельзя.
Капитан снова едва успел уклониться от обрушившегося сверху удара и отклонил мечом метивший в голову коготь достаточно, чтобы не лишиться того, чем думают умные люди. Дредноут продолжал колотить костяной клешней сверху вниз, словно отбойный молоток, а когтями с подвижными отростками с упоением пытался поймать десантника, который пока что отбивался, но рано или поздно должен был оступиться. Позади них трое стрелков отделения Ноа сменили цель стрельбы на какую-то за пределами видимости, с тыла, и здоровяк понял, что теперь и варианта с отступлением больше нет, а затем пропустил удар, попросту лишивший его левой руки. Наплечник сорвался и улетел в сторону, покатившись по песку, а рука обвисла бесчувственной тряпкой. Одной правой махать двуручным клинком было уже сложнее, но Ноа попытался. Он отбил грозящий схватить его коготь и, шагнув в сторону, ударил наотмашь по опустившейся на песок клешне, оставив на громадине глубокий порез, из которого хлынуло черное масло вперемешку с бурлящей кровью.
Чудовище издало непередаваемый клекот боли и удовольствия, а затем сшибло раненой рукой Ноа с ног, заставив его пролететь с десяток метров и удариться о стену амфитеатра. На мгновение капитан потерял сознание, но пришел в себя, когда уже опускался на песок, успев упереться мечом в пол, чтобы удержаться в вертикальном положении. Дредноут подобно разогнавшемуся поезду помчался на него и Ангел Ночи понял, что ему не победить в этой схватке.
— Давай! — рыкнул он и, оттолкнувшись из последних сил ногами, поднял меч и ринулся навстречу смерти.
Клинок вошел в разинутую пасть дредноута, пронзив внутренности и застряв, когда крестовина упёрлась в клыки, но по инерции монстр пробежал дальше и всем своим весом впечатал Ноа в стену, сплющив древнюю броню с такой силой, что выжить было невозможно.
Несколько раз Никару показалось, что решение последовать за Тленом было идиотским, но резня, перемежающая эти впечатления, была настолько весёлой, что ему даже нравилось. Следить за одержимыми силами варпа десантниками, которые безуспешно, но весьма изобретательно, старались задеть его, было интересно лишь пару мгновений, а затем мастер сорокового когтя лишал их либо руки, либо ноги, либо, если они были совсем плохи, головы, и продолжал свой мастерский танец клинка, как бы смешно это ни звучало. Нострамо, каким он его помнил, был миром поэзии, но поэзии жестокой и кровавой, как вся жизнь там, и хотя детей забирали оттуда, отправляя в мясорубку Великого Крестового Похода, а затем уничтожили планету, сама её суть осталась внутри каждого рождённого в бесконечной ночи. И Никар собирался нести эту смертельную поэзию дальше, пока смерть не разлучит их.
Повелитель Ночи четким уколом проткнул сердце напрыгнувшего на него прислужника Тёмного Принца, а затем рывком уничтожил и второе его сердце, сразу выдернув оружие, чтобы парировать другой выпад похожего на прокаженного десантника справа, нижнюю половину лица которого заменял то ли динамик, то ли дыхательный аппарат. Проверять что именно тот делает Никар не стал, бронированным кулаком разбив устройство, пока мечом отсекал ловко поддетую кисть с клинком противника. Мычание врага ему понравилось, потому, вместо быстрого убийства, он сбил его с ног и рассёк в поясе, полагая, что эти милые звуки порадуют его еще какое-то время.
Топот и крик, от которого грозили завянуть уши, заставил его, да и всех на поле боя, отвлечься, чтобы посмотреть на Принца Красочной Резни в деле. Пятиметровый гигант в подобии силовой брони и с огромным роскошным мечом схлестнулся с Тленом, который двигался быстрее, чем должен был двигаться смертный, подныривая под замахи и едва заметно отклоняясь от уколов, способных убить его за долю секунды. Со стороны это напоминало попытки демона рубить ветер, и Никар даже улыбнулся, потратив секунду на то, чтобы представить возможный исход.
Тлену глупо было надеяться победить. Максимум, на который был пособен мальчишка, это царапины на коже ног Хранителя Секретов, к тому же ряды Анегелов Ночи, которые пришли за ним, редели несмотря на явное их превосходство в личном мастерстве, а малыш Ноа, кажется, уже попрощался с жизнью, поцеловав на прощанье то чудовище, в которое превратился дредноут. Возможно, пришло время отступить, и Никар, полоснув по горлу очередного искаженного хаосита, повернулся к выходу, чтобы увидеть, как там его братья и тройка стрелков Ноа уже увязла в
