Когда я, утешая себя такими мыслями, подошел к месту, где мы расстались с Копытом и Молчуном, ночь полностью вступила в свои права. Луна в эти места заглядывает редко, предпочитая скрываться за плотной пеленой туч, так что кромешная темень была мне на руку – с одной стороны. С другой же, тащиться ночью без фонаря через сплошное поле аномалий – это даже не безумие, а самое настоящее самоубийство.
Прямо передо мной на шоссе раскинулось темное пятно жирной, матерой «мясорубки», слегка подсвеченной «электродом», расположившимся справа от нее. «Мясорубки» любят в тени прятаться, маскируются от взглядов потенциальных жертв. Возможно, поэтому она и отодвинулась слегка от мощного «электрода», отчего и образовался узкий проход между ними. А там, дальше – мать ты моя, женщина… Между селедками в бочке места больше, чем меж смертельно опасными ловушками, чуть не налезающими одна на другую.
Нет, не пройти через такое ни днем, ни тем более ночью. Не захочешь – отшатнешься, когда «электрод» перед носом разрядом щелкнет или «жара» огненным дыханием лицо опалит. Инстинкт самосохранения непременно подкузьмит, будь он неладен, особенно развитый у сталкеров, привыкших опасаться аномалий. Четверть шага в сторону, одно неосторожное движение пальцем – и конец…
Есть только один способ для того, кто уже ходил через это поле с плотной повязкой на лице, считая шаги и запоминая повороты. Только один способ: отмотать назад мысленную запись… и – не смотреть. Ни в коем случае не смотреть, чтобы у проклятого инстинкта самосохранения не было ни малейшего повода поддаться панике.
Я подошел к границе аномального поля. Может, мне показалось, а может, и на самом деле потянулась ко мне «мясорубка», словно живая, хищная тварь, вынюхивающая добычу. Да что говорить, живые они, хоть яйцеголовые ученые в своих институтах и твердят обратное. Они просто не видели, как кормится пыльный вихрь высотой в два человеческих роста, лениво кружась над полуобглоданным трупом и время от времени отрывая от него красные куски мяса. За ними не гонялась живая «жара», и огромные торнадо диаметром со знаменитые градирни Чернобыльской АЭС не охотились за их вертолетом в небе над Зоной. Мне ли не знать об этих порождениях зараженной земли больше всех ученых на свете…
А еще я точно знаю, что все аномалии, как и любые другие хищники, реагируют прежде всего на страх перед ними. И чем больше ты их боишься, тем больше вероятность, что схватят они тебя, выжмут, как тряпку, разорвут, испепелят, сожрут, как всегда и во все времена сильный пожирал слабого.
Я усмехнулся. Собственно, чего бояться-то? Смерти, с которой я знаком лично и побратимом которой меня называют в трех мирах? Так она уже обещала позвать меня, как только придет мое время. Стало быть, если оно настало, пойду я в ее серый дворец с колоннами до небес со спокойной душой, благо место знакомое. А если нет – значит, еще повоюем.
С этими мыслями я опустил прозрачное забрало шлема, шагнул вперед, встал точно между «мясорубкой» и «электродом», повернулся к ним спиной и закрыл глаза.
Мне показалось, что от такой наглости аномалии слегка обалдели, как, наверно, охренел бы лев, если б какой-нибудь жираф вместо того, чтобы при виде хищника дать стрекача, треснул ему по морде копытом и плюнул в усатую морду. Возмущенно затрещал «электрод», тихо загудела «мясорубка», вхолостую скручиваясь в смертоносную спираль. Но мне уже было не до них. Сейчас я вслепую пятился назад, отсчитывая шаги и вспоминая повороты, которые делал, руководствуясь окриками Копыта и красноречивыми тычками в спину от Молчуна.
Не исключаю, что у чернобыльских мутантов имелся врожденный иммунитет или какой-то негласный договор с аномалиями, типа как у Киплинга в «Маугли»: «Мы с тобой одной крови – ты и я». Хотя, скорее всего, они просто прикармливали живым мясом эти страшные порождения Зоны, и те не бросались на своих дрессировщиков, как хищники в цирке терпят людей до поры до времени. Просто когда я шел туда в сопровождении своих конвоиров, аномалии вели себя относительно смирно. А вот путь обратно оказался бы фатальным, несмотря на все мои ухищрения, если б не костюм Кузнеца.
Огненный язык «жары» я не увидел, просто почувствовал, как он хлестнул по шлему, и от мгновенно подскочившей температуры внешней среды на мгновение стало трудно дышать. Но система воздухообеспечения справилась, лишь несколько секунд мерзко воняло паленым – не иначе, поджарилась свежая кровь лесного мутанта, запачкавшая бронекостюм. Потом меня тряхнуло током – это «электрод» протянул ко мне по воздуху искрящийся разряд, словно щупальцем потенциальную жертву потрогал. Ощутив вместо теплого мяса нагретую «жарой» безжизненную поверхность арамидного комбинезона, затрещал возмущенно, но дальше ковырять мою защиту не стал, за что ему от меня большое человеческое спасибо…
Один раз меня довольно сильно потянуло в сторону – не иначе, «мясорубка» закрутила свой вихрь по-серьезному, надеясь воздушным потоком затянуть в себя движущийся объект. Зная, чем это чревато, я вытащил из кармана загодя припасенную банку тушенки, вскрыл ее, дернув за кольцо, словно гранату, и не глядя швырнул влево, туда, откуда тянуло.
Реакция была моментальной. Тяга тут же ослабла, затем слева послышался звук, похожий на глухое рычание электрической мясорубки, работающей на реверсе. Правда, через мгновение в нем послышались разочарованные нотки. Понимаю. Хорошо, но мало, ибо рассчитывали на большее. Но я уже был вне предела досягаемости аномалии, продолжая отсчитывать шаги.
Все-таки приземленная штука эти аномалии, во многом напоминающие мне людей. Многие сталкеры окутывают их мистическим ореолом легенд, писатели вдохновенно рассказывают об этих порождениях Зоны, наделяя их почти человеческими свойствами, способностью ненавидеть, гневаться, безразлично наблюдать за чужими страданиями. А на деле любая аномалия – это просто безмозглый хищник-паразит, отрыжка больной земли, цена которой – всего лишь паршивая банка тушенки.
На самом деле такие отважные мысли возникли в моей голове не без причины. Дело в том, что обратный счет шагов был окончен, и я стоял по ту сторону смертоносного поля. А позади меня слышалась какая-то подозрительная возня.
– Что за дьявол? – раздался неуверенный голос, дополняемый характерным клацаньем затвора. – Неужели все-таки…
И тут справа от меня грохнуло. Краем глаза я заметил вспышку, на краткий миг озарившую ночь кровавым сиянием заката. Любое живое существо вздрогнет от такого и невольно повернет голову в сторону непонятного явления… если, конечно, не ждет его с минуты на минуту. Я ждал, и случилось оно очень вовремя. Орф все-таки выставил пост в месте моего предполагаемого выхода из пояса аномалий, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, какие у того поста были инструкции.
