Муниципальный жилой дом
Москва, Котельническая набережная,
7 сентября, суббота, 23.32
— Братство Целителей. Тайный Город. Великие Дома. — Маша медленно повторила ключевые, врезавшиеся в сознание определения. — Маги и волшебники. Мой любимый мужчина — колдун.
— Ты не веришь?
— Верю. — Она прижалась к сидящему на диване профессору. — Наверное, сейчас я готова поверить во что угодно. А если не поверю? Ведь ничего не изменится, так?
— Так.
— Тогда лучше верить.
— У каждого магического клана тысячелетняя история, — прошептал Реваз Ираклиевич. — Они живут на Земле намного дольше людей. Они создавали империи и помнят другие миры.
— Ты расскажешь мне об этом?
— Ты узнаешь сама.
— Сама?
— Ты узнаешь Москву такой, какая она на самом деле.
— У меня слишком мало времени, — грустно улыбнулась Маша.
— У тебя будет много времени, — твердо сказал Кабаридзе.
Девушка вздохнула.
— Ты сотворишь чудо?
— Да. Я сотворю для тебя чудо. — Реваз обнял ее, зарылся лицом в пахнущие цветами волосы, поцеловал их и прошептал: — Я сделаю для тебя все, что угодно.
* * *
Секретный центр ФБР
США, Нью-Йорк, 7 сентября, суббота,
6.16 (время местное)
Несмотря на то что Яна с блеском решила основную задачу: взяла под надежный контроль Гинзбурга, пришлось еще немного помучиться, прежде чем она до конца уловила основные принципы ведения жертвы в «заговоре Слуа» и смогла справиться с некоторыми досадными мелочами. В первое время после захвата Самуэль иногда выпадал из нормального поведения: то взгляд застывал на каком-нибудь предмете, то начинала дергаться рука или с уголка рта стекал ручеек слюны. Взяв Гинзбурга под плотный контроль, девушка периодически забывала о насущных потребностях американского организма, но постепенно выправила положение, слегка ослабив вожжи и позволив мозгу фэбээровца самостоятельно контролировать подобные детали. В плане, который разработала Яна, Самуэль играл не последнюю роль, а потому девушка вывела его в люди только после того, как окончательно убедилась, что поведение Гинзбурга не привлекает ненужного внимания.
* * *
— Кому еще вы успели сообщить о найденном монстре?
— Только тем людям, о которых я рассказал, — твердо ответил Самуэль. — Директор ФБР хотел поставить в известность двух сенаторов от республиканцев, но потом решил, что это преждевременно.
— Очень хорошо.
Машина Гинзбурга, успешно преодолевая пробки, двигалась к секретному центру, на личного шофера фэбээровца и его помощника девушка навела морок: они ехали на передних сиденьях, не слыша и не видя того, что на самом деле происходило в салоне, и Яна уточняла последние детали.
— Вы уверены, что абсолютно все материалы находятся в лаборатории?
— Уверен! Этот приказ санкционирован президентом и директором ФБР. Они заинтересованы в соблюдении строжайшей секретности.
— Хорошо. — Яна улыбнулась. — Во сколько ученые заканчивают работу?
— Сегодня они не закончат.
— Почему?
— Мы вызвали дополнительную бригаду экспертов и планировали исследовать монстра круглосуточно.
— Мне нравится ваше рвение, Самуэль, — вздохнула Яна. — Но было бы лучше, если бы вы его не проявляли.
— Я был не прав, о, Посланница, — искренне пролепетал Гинзбург.
— Не стоит, Самуэль, не стоит. Давайте лучше подумаем, как мы решим нашу маленькую проблему.
Преимущества усложненного варианта «заговора Слуа» были очевидны: теперь «убежденный» шеф нью-йоркского отделения ФБР ломал голову над тем, как половчее обмануть родное ведомство.
— Если я запрошу все материалы, включая образцы тканей и видеоданные, это может вызвать подозрения.
— Логично, — согласилась девушка. — Об этом наверняка сразу же донесут директору, и нам могут помешать.
— Успеют ли? Если действовать быстро, мы можем уничтожить все материалы до того, как яйцеголовые опомнятся.
— Но зачем рисковать? — В планы Яны шумиха не входила. — Сколько человек обычно находится в лаборатории?
— Не менее тридцати.
Теоретически девушка могла попытаться навести морок на всех, кто окажется в помещении, но, поразмыслив, отказалась от этой идеи: управление Гинзбургом требовало серьезных усилий, и распылять магическую энергию было бы неразумным. Нет, ученых необходимо убрать. Но как?
— Может, сымитировать в здании тревогу? — продолжал стараться Самуэль. — Например, пожарную. Тогда всех эвакуируют.
— Как-то по-голливудски, — поморщилась Яна. — Надо действовать проще.
— В голову больше ничего не лезет, — извиняющимся тоном произнес Гинзбург.
— Как вас только назначили на такую высокую должность?
— У меня хорошие связи в сенате, — признался Самуэль.
— Оно и видно. — Девушка выглянула в окно. — Когда мы приедем?
— Минут через пять.
«Ладно, если этот паршивец не способен предложить ничего другого, придется действовать так, как я решила!»
Яна поправила капюшон.
— Послушайте, Самуэль, чтобы удалить из лаборатории всех ученых, мы поступим следующим образом…
* * *
— Господа, надеюсь, мне не надо объяснять, насколько важны для нации результаты вашей работы? — с чувством произнес Гинзбург, обозревая собранных в зале совещаний ученых.
— Именно поэтому вы отвлекли нас? — съязвил очкастый биолог.
— Именно поэтому, — холодно отрезал Самуэль. — Я понимаю, что ваши исследования требуют максимального напряжения, но и вы должны понять меня: правительство должно иметь постоянный приток оперативной информации. И именно поэтому, — указательный палец Гинзбурга вонзился в покрасневшего очкарика, — я попросил вас уделить один час времени, чтобы как можно полнее изложить свои результаты. — Самуэль выдержал эффектную паузу. — Сегодня ночью я буду докладывать о результатах президенту.
Великолепная речь была бы невозможна, возьми Яна фэбээровца под обычный, грубоватый контроль, а так девушка лишь улыбалась, стоя рядом с Гинзбургом, абсолютно невидимая для остальных участников совещания.
— Мне кажется, что, если бы вы позволили нам взять материалы, выводы были бы более полными, — робко заметил неопрятный генетик. — Снабженные конкретными примерами…
— Я, ребята, слишком хорошо вас знаю, — рассмеялся Самуэль. — Чем полнее ваши сведения, тем менее они понятны. Наш президент не тот человек, который будет интересоваться графиками и формулами. Ему нужны простые факты, изложенные простым языком.
