Арианна предприняла новую попытку сосредоточиться на деле, и это ей, наконец, удалось.
— Люди не должны убить Грина, пока я не дам разрешения.
— Люди не станут спрашивать…
— И ты это обеспечишь! — перебила дерзкого Гюрзу хозяйка. — Обоснуй свое требование необходимостью доследования или тем, что нужно выявить связи провокатора. Можешь действовать как угодно. Мне важен результат. Грин должен прожить еще хотя бы месяц.
— Не понимаю, госпожа. — Гюрза едва заметно поморщился. — Зачем?! Вина Грина полностью доказана. Уничтожив его руками Сопротивления, мы блестяще решим сразу две задачи: окончательно ослабим научный потенциал подполья и одновременно закрепим взаимное недоверие среди партизан. То есть сделаем еще один удачный ход, который подтолкнет Сопротивление к полному развалу.
— «За деревьями не видеть леса», кажется, так звучит ваша пословица? — Арианна снова подошла к залитому дождем окну. — Ты решаешь ближайшие задачи, Гюрза, а я решаю задачи стратегические. Мне нужно, чтобы Грин прожил еще месяц. Какие еще требуются вводные?
— Никаких, госпожа, — нехотя согласился агент. — Я сделаю все, что в моих силах, но ручаться за успех не стану. Если бы вы намекнули на причину своего интереса к этому сумасшедшему ученому, возможно, я и сумел бы…
— Месяц, Гюрза, — вновь перебила его Арианна. — Это в твоих интересах. Если Грин умрет раньше, в тот же день не станет и тебя.
— Понял, госпожа. — Гюрза помрачнел. — Что-нибудь еще?
— Да, Гюрза. — Арианна обернулась и кивком указала на небольшую серую «таблетку» — по размерам чуть больше пуговицы от сорочки, — одиноко лежащую посреди пустого письменного стола. — Спрячь это в камере у Грина.
— Что это? — Гюрза взял вещицу двумя пальцами. — Жучок?
— Не важно.
— Госпожа! — едва сдерживая гнев, возмутился Гюрза. — Я не смогу пронести в бункер этот гаджет, если не буду знать, как он работает!
— Сможешь. — Арианна неожиданно щелкнула пальцами.
«Таблетка» почти мгновенно «растворилась», а вернее — рассыпалась в пыль прямо в пальцах у Гюрзы. Агент растерянно взглянул на свои пальцы, потер их, будто пытаясь избавиться от прилипшей грязи, затем опустил руку и взглянул на хозяйку.
— Чтобы избавиться от этой агломерации наноботов, тебе следует в определенном порядке постучать по твердой поверхности указательным пальцем. Три стука, длинная пауза, два, короткая пауза, четыре, длинная, три. Запомнил?
— И они снова сцепятся в эту… пуговицу?
— Да, Гюрза. Соединятся и вновь станут тем, чем были, — небольшим психотронным излучателем и одновременно жучком с выходом в нашу виртуальность.
— Не получится. — Гюрза помотал головой. — На Грина ваши психотронные песни не действуют.
— Эти подействуют, — уверенно заявила Арианна. — Я пошла на уступку, Гюрза, удовлетворила твое любопытство. За это ты будешь наказан еще раз.
— Двум смертям не бывать, одной не миновать. — Агент едва заметно усмехнулся. — Вы надеетесь, что Грин наслушается ваших шаманских завываний и начнет бредить вслух?
— Больше никаких вопросов, человек. — Арианна холодно взглянула на Гюрзу. — Иди.
Агент умело скрыл эмоции, поклонился и вышел из главной комнаты очередной явочной квартиры. Арианна же вновь отвернулась к окну.
Все-таки этот Гюрза был не мужчиной, а неотесанным мужланом. Невыносимо дерзким и отвратительно грубым. Сравнивать его с серпиенсом было ошибкой. Ни один серпиенс, даже если захочет, не сможет быть настолько нетактичным, непочтительным и резким. Особенно в разговоре с высоким начальством. Ни один серпиенс не опустится до того, чтобы вести себя с женщиной, как варвар: не станет навязывать свои условия и возмущаться. Ни один серпиенс!..
И только Звездная мать Великого Дракона знает, как это скучно!
Приор стражи подняла взгляд к хмурому небу неприветливой Земли-216 и грустно улыбнулась. Да, Звездная мать знала все и обо всем. В том числе и о потаенных мыслях Арианны, женщины-воина, до сего дня не встретившей ни одного достойного мужчины.
Среди особей своего вида.
* * *
Полтора месяца безделья, что может быть хуже? Только полтора года бесполезной работы. Хотя нет, какая-то польза была. Накопился опыт, отшлифовалась тактика, исчез страх перед непобедимым, казалось бы, противником. Но результат… обняться и плакать.
Воронцов в сотый раз за день разобрал пистолет, собрал, зарядил и сунул, наконец, в кобуру. Надоело. Простые занятия уже не отвлекали от тягостных размышлений. А поразмыслить было о чем. И о причинах разгрома, и о новом карликовом Сопротивлении, отличном от старого, как бонсай в горшочке отличается от полноценного дерева, и о пасмурной погоде в группе.
После того как и Вика, и Учитель заняли оборону по другую сторону баррикады, учебно-тренировочный процесс разладился, а совместный досуг вообще остался в прошлом. Будь у группы возможность выйти в рейд, дело, возможно, и пошло бы на поправку, но штаб отменил все операции «вплоть до особого распоряжения». Проще говоря, Сопротивление легло на дно. Никто не знал, надолго ли, но, судя по слухам, как минимум до Нового года.
Воронцов понимал, что иначе нельзя, что нужно зализать раны, перестроить систему, выработать новую тактику и восстановить связи между региональными штабами, на все это требовалось время. Понимал и все равно злился. Безделье достало хуже мыльной оперы.
Ночных охотников изредка отправляли в «сухую» разведку, иногда привлекали к обучению новобранцев — в большинстве своем мальчишек-сирот, неуправляемых и не признающих никого, кроме охотников, и один раз все группы поучаствовали в командно-штабных учениях, во время которых изображали условного противника. Вот и все дела за шесть недель.
Даже у выживших штабных и бойцов караульных отрядов было больше развлечений. Штабные куда-то ездили, говорят, даже в регионы, «решать вопросы» с окружными штабами, а караульные были заняты выполнением своих прямых обязанностей и заодно помогали строить новые линии укреплений. И только охотники плевали в потолок, рубились в компьютерные игры или резались в карты, кому что ближе.
Или же, вот как Воронцов, грели голову, размышляя, кто виноват и что делать? Майор понимал, что ответы на эти вопросы найдут и без него, для каждой работы есть специально обученные люди, но мысли все равно лезли в голову, и избавиться от них Ворон не мог, не получалось.
«Учитель заразил! — Воронцов переместился на койку и улегся, заложив руки за голову. — Это ведь он у нас большой мыслитель и оратор. Еще и слова такие находит, скотина, аж все внутри переворачивается. Душа, понимаешь ли, с дырой. А ты заглядывал в нее, ментяра? Думаешь, если участковым был, так научился людей насквозь видеть? Нет, Василий Иванович, опыт опытом, а чтобы стать настоящим психологом, надо этому учиться. Книжки умные читать, лекции слушать, практиковаться под контролем профессоров всяких. Или иметь талант. А просто ходить по квартирам и нос всюду совать — это не учеба. Это все равно что поторговать пару лет книжками на рынке, а потом заявить, что ты великий критик и на ощупь умеешь определять, хорошо написана книга или плохо. Так что ошибаешься ты, Учитель, нормальная у меня душа, без дырок. Просто тебе никак не удается в нее заглянуть, вот ты и ехидничаешь от огорчения. И насчет Вики ты ошибаешься. Симпатичная девчонка, спору нет, только не моего фасона. А что касается парня ее… не знаю, Учитель, не знаю. Может, вы с Викой и правы, может, подстава все это. Если провокатор к делу руку приложил, вполне реально, что понапрасну на Грина наехали, козлом отпущения сделали. А провокатор, сука, на такие подлости горазд, это факт. С другой стороны, улики вроде бы убедительные, да и не может ошибаться вся контрразведка разом. Ну ладно, Рабинович этот выслуживается, авторитет хочет на громком деле заработать, но ведь Деду ничего такого не нужно, да и другие особисты к Грину особых претензий не имеют. Чего ради засуживать героя, да еще изобретателя „Пилигрима“? Нет, ребята демократы, все-таки что-то тут нечисто».
