— Может, и так. Но о нашей семье говорят, что она обречена никогда не дождаться рождения мальчика. Что только девчонки и будут рождаться.
— Так какая разница? Если девчонки из вашей семьи (извини, что я так непочтительно о твоих матери и бабке) отлично справляются с обязанностями мужчин — о чём вам волноваться-то? Мужчин со стороны вам всем хватит, — на этот раз Аштия точно покраснела, я был в этом уверен. — А у вас в семье — такой милый заповедник матриархата.
— Забавно. Ты удивлялся, каким образом в нашем мире женщины могли прийти к такой власти, а теперь пытаешься меня убедить, что всё нормально?
— Так и что ж? Ваши традиции на мой вкус очень необычны, но в вопросах расстановки приоритетов и жизненных ориентиров, как мне казалось, я разобрался. Махровый патриархат, у меня на родине полно стран с подобными традициями. Хотя равноправие и их уже начало подрывать. Но даже в самых что ни на есть передовых в смысле равноправия странах моего родного мира нет ни одной женщины, возглавляющей Генеральный штаб. Ни одной женщины — крупного военного деятеля. И никогда не было. Разве что по совместительству.
— В смысле — по совместительству?
— Хм… В смысле, если женщина возглавляла государство, носила корону, то поневоле вынуждена была так или иначе вести войны с соседями, возглавлять армию, хотя бы и номинально, как правитель…
— У вас бывали правители-женщины? — изумилась Аштия. — То есть именно правительницы, а не жёны при мужьях-императорах? То есть женщины, правившие не одной только армией, а целым государством?
— Были. Одна, так и оставшаяся незамужней, и вдова… И ещё вдова… Ну, если поскрипеть мозгой, то наберётся немало.
— И ты говоришь… — женщина удивлённо взмахнула рукой. — Да что там! Правительница — это куда серьёзнее, чем глава Генштаба. О чём тут говорить.
— А вот у меня обратное ощущение.
— Но ведь править страной куда труднее, чем просто вести войну!.. Война — всего лишь один из инструментов, тогда как у государя в руках их огромное множество, и все первостепенны. Вот расскажи мне про эту, которая пренебрегла замужеством. Как её звали? Она была императрицей?
— Королевой. Её звали Елизавета. — Я напряг память.
Оказалось, по этой теме я мало что мог рассказать с ходу. Какие-то обрывки информации из школьного курса истории про Великую Армаду, про противостояние католичества и протестантства, сдобренные впечатлениями от голливудских фильмов о Елизавете Английской, а заодно и прочитанных в подростковом возрасте романов Рафаэля Сабатини.
Боже мой, как всё это теперь далеко от меня! Мне ведь больше ни за что не коснуться корешков любимых книг, не попялиться в привычный телевизор, не перебрать диски на полочке, решая, чем бы насладиться под пиво… Вздохнув, я принялся объяснять Аштии, что такое христианство, откуда взялось и каков его символ веры. Странное дело — проговаривая всё это, проще оказалось пережить вспышку тоски по дому и отчаяния, что теперь он недостижим.
Ниршав проснулся только поздним утром, проснулся сам. Едва он зашевелился, Аштия повела в его сторону сонным взглядом и, извинившись передо мной, улеглась спать. Несколько минут офицер просто сидел и пялился в пространство, явно не понимая, что с ним происходит, где он находится и почему. Потом вздохнул, передёрнул плечами и подсел к костру.
— Есть чё поесть?
— Вчера всё съели.
— Ну, блин!.. — Он молчал минуты две, не меньше. — А где вы брали еду в прошлый раз?
— Наохотились.
— А как?
— Молча, — меня уже разбирал смех.
Собеседник посмотрел на меня неодобрительно.
— Так надо снова что-нибудь наохотить. Я есть хочу.
— И ты хорошо разбираешься в местных тварях и степени их съедобности?
— Не особо. Но ты-то должен…
— Я плохо разбираюсь даже в тех, которые идут на магические запчасти. А ел я, как правило, самую обычную человеческую пищу. Откуда у меня возьмутся кулинарные познания такого рода?
Офицер нахмурился.
— Но вы же с Аштией ловили какую-то опознанную ею тварь. Кстати, было довольно-таки вкусно. Давай попробуем поймать ещё одну такую.
— Попробовать-то можно, — я с кряхтением поднялся. — Ещё б вспомнить, что там у них съедобное. Требуху вынимала Аштия. И готовила — тоже Аштия.
— Слушай, мы оба бойцы — неужто не сможем сами себя едой обеспечить? — Ниршав поднялся с решительным видом. Немного сник, почёсывая живот. — Ёлки, а есть-то очень хочется…
— Ну пошли охотиться тогда. — Я обернулся к невидимой границе нашей безопасности, куда уже давно не смотрел. Ночью, собственно, было слишком темно, чтоб разглядеть хоть что-то за пределами скудного оранжевого пятна света от костра, а утром я просто позабыл оглянуться и оценить обстановку. — Ого!
На кромке топталось, кажется, раз в пять больше демонов, чем накануне. Несколько мгновений я молча созерцал этот дикий паноптикум лап, щупалец, клешней, пастей, конечностей совершенно уж невообразимого вида, похожих на пилы, долота, кирки, даже лопаты, тела всех форм, размеров и степени заметности. Зрелище завораживало. Одного взгляда было, пожалуй, достаточно, чтоб, вообразив, как рушится граница фона, оцепенеть от ужаса и молча ждать своей участи. Если б сейчас исчезла полоса безопасного фона, и вся эта масса обрушилась на нашу стоянку, они б всех нас взяли тёпленькими в несколько секунд.
Но граница держалась, и спустя несколько мгновений я пришёл в себя, оглянулся на Ниршава — тот тоже замер с открытым ртом.
— Фига себе! Э-э… Это… Тут прямо коллекция целая. Выбирай на любой вкус. Вон, смотри, хвостатый. Нам бы не помешал ещё один бурдюк — как считаешь?
— Вот и смотри — как мы будем выдёргивать из общей массы одного? Да так, чтоб с остальными не разбираться?
— Э-э… Да, это задачка. Гарпуна нет.
— А если б и был — ты умеешь с ним управляться?
— Я умею. А что? Но мне нужен именно гарпун, а не что попало и как попало сделано. Иначе риск будет слишком велик.
— А у меня нет гарпуна. Так что этот вариант не катит.
— Хм… Ну да. Давай тогда… Стоп! А вы-то как охотились?
— Когда мы охотились, их там было намного меньше. И мы смогли спрятаться за камнем и выждать, когда в одиночестве оказался нужный нам объект. Выскочили и по башке отоварили.
— Так давай так же поступим!
— А ты глянь, они теперь учёные, только кучками ходят.
— Но должен же существовать какой-то способ! Иначе мы так и останемся без мяса!
— То есть способ должен существовать потому, что ты хочешь есть?
