Коротышке явно недоставало общения всё то время, что ему довелось провести в камере. И теперь он охотно выплескивал на меня скопившиеся чувства.
Двигаясь, словно завороженный, я забрался по железной лесенке на верхнюю койку и, как был, в одежде, растянулся на жестком матрасе. Изо рта шел парок, едва видный. После ночевок в ледяной пустыне перспектива провести здесь несколько дней меня совсем не страшила.
- Эй-эй, сын волокунской колонии, а поговорить? Щупальца темного мне в зад, это же попросту невежливо, молодой человек! - шутливо обиделся Коротышка. - Я тут, на приколе, торчу уже драную неделю! Поговори со мною!
- Я так подвел моего друга, - поделился с потолком я. В углах скопились сосульки, с которых лениво скатывались тяжелые капли. - Нас могут прогнать с фермы, и мы останемся без работы.
- Работу найти несложно, если знать, где искать, - вкрадчиво сообщил моряк. Он стоял у кровати и смотрел наверх, на меня. - Или ты, оборванные крылья Светлобога, патриот Снежной Шапки и тебе нужна работа именно здесь?! Проклятье, да у нас на "Звездочке" все ноги стоптали разыскивая толкового юнгу! Ты вообще был в порту, драная деревенщина?
Мне вспомнился карьер ледоходов, на юге Трущоб. Юнга? Стать моряком? Сердце сладко заныло, но разум напомнил о компасе. Однако мне стало интересно, и я повернулся набок и свесился с койки, глядя на заросшее щетиной смешное лицо Коротышки Яки.
- У меня есть кое-какие дела…
- Эй, щупальца мне в задницу, да у кого их нет? До конца сезона штормов мы еще побудем в этом драном городишке, а потом привет вольный ветер! Ровный лед под нос, да пусть корабельный шаман не дремлет!
- Вы предлагаете…
- Ой-ой. Вы? Предлагаете? Забудь, драный ты малец, об этом. Я Коротышка Яки! Я не Вы. И я говорю тебе - если ищешь работу, то приходи на пристань, найди шапп "Звездочку" и скажи вахтенному, что тебя пригласил Коротышка Яки! А там уже все от тебя будет зависеть, клянусь! Но ты же толковый, да?
Я улыбнулся ему, и в память глубоко врезалось это предложение. Удивительный шанс покинуть город, чтобы отправиться с судном дальше на юг, ближе к Барроухельму. Там я всегда могу уволиться с корабля и продолжить путь сам. Неужели Светлый Бог, наконец, вспомнил про меня?
Вот только компас и выкуп за него… Что-то подсказывало мне, что мы можем не успеть выплатить долг Эльму, если я проведу тут столько же, сколько и Коротышка.
Вообще на сколько дней мне суждено было застрять в прохладной камере, с инеем на стенах и бугристыми сосульками в углах? Почему я не спросил об этом у стражников, которые привели меня сюда? Из груди вырвался тяжелый вздох, на что немедленно отреагировал Яки. Шуткой, разумеется.
Коротышка оказался очень веселым и смешливым человеком. Мы проговорили весь вечер (впрочем, в основном рассказывал моряк, травя различные байки, обильно усыпав их "драными" и "щупальцами Темнобога"), пока дверь в нашу камеру не застонала, открываясь. Так на пороге появился усталый тюремщик, который пришел освободить Яки.
Попрощались мы очень тепло, и где-то в сердце у меня появилась надежда, что моя мечта стать моряком вот-вот осуществится. Как же я благодарил Светлого Бога за эту встречу! Теперь нужно было сделать все очень быстро. Сезон штормов должен закончиться через месяц, и за это время необходимо выкупить компас у Эльма…
И доказать вину Джея ан Данера.
В тюрьме Снежной Шапки мне довелось пробыть всего одну ночь, и не могу сказать, что она оказалась худшей в моей жизни, отнюдь. Здесь царили покой и тишина. Честно говоря, я даже отдохнул на жесткой и скрипучей койке.
Наутро меня выдернули к старшему стражнику в пропахшую сыростью комнатушку для допросов. Здесь по углам также сочились влагой серые сосульки, как и в моей камере. Грузный человек, сидящий на деревянном стуле, встретил меня тусклым взором заплывших глаз. Сальные волосы, седая щетина и будто бы свернутый набок нос. Едва за моей спиной закрылась дверь, отрезав нас от сопровождающего, он промычал:
- Ну… Вот ты какой… Не бойся. Все хорошо.
Кроме железного стола, кое-где побитого ржавчиной, и занятого толстяком стула - в комнате мебели не нашлось. Мне предстояло слушать стражника стоя. Глядя на него, я вдруг четко понял, что передо мною затравленный начальством эмпат. В его душе я вдруг уловил многократное отражение "моих-его" чувств. Бесконечность уходящих вдаль оттенков и ассоциаций, будто пойманных зеркалами пленников. Меня чуть замутило от странного ощущения. С Зораном я такого не испытывал.
- Все хорошо, - еще раз повторил старший стражник, и настороженно посмотрел на дверь.
- Значит, это ты показал на Джея ан Данера, да? - скучающим тоном произнес он. - Что же подвигло тебя к этому?
В нем таилось нечто большее, чем праздный интерес. Он определенно на что-то надеялся и едва сдерживался от нетерпения. Я не стал его разочаровывать. Мне показалось, что старший стражник может помочь мне. Это был хороший человек.
- Да… Я просто знаю. Вы должны понять, - затараторил я. - Он вошел во время представления. А еще я видел его до этого…
Ты подумал о Фарри?
Я осекся. Про ту женщину говорить нельзя. Пойдут не те вопросы, и под ударом окажется мой приятель. Внутри меня заныло желание рассказать все, оградить приятеля, но рассказать.
Эмпат подобрался, внимательно глядя на меня сквозь полуопущенные веки. Он наверняка почувствовал мое смятение.
- Что я должен понять? - вкрадчиво спросил толстяк.
- Я чувствую… других людей…
Стражник хмыкнул, откинулся на скрипнувшую спинку стула и закинул руки за голову, что далось ему непросто из-за грузной комплекции.
- Эмпат? - то ли спросил, то ли понял он и еще раз хмыкнул, но уже с теплом в душе. Потом глянул в сторону двери и понизил голос:
- Пойми, малыш. Я сильно рискую, общаясь с тобой. Но Джей у меня на заметке уже давно. Расскажи все, что знаешь. Ничего не скрывай. Почему ты думаешь, что Данер и есть Головач?
Людям надо доверять, так говорил мой кузен. Меня окатило грустью воспоминаний о Кассин-Онге. Грузный стражник покачивался на стуле и с непонятной надеждой ждал моих слов. В нем тлел огонек отчаянья, мерцала толика безумия, но говорил он искренне. Потому я решился:
- Один раз я видел его в ледоходе с какой-то женщиной. У него были плохие мысли по отношению к ней. А потом… Я прогуливался. Мне интересны заброшенные кварталы. И я нашел ее… Мертвой и с отрезанной головой. Это точно была она.
Стражник резко подался вперед:
- Опиши ее!
Я старательно, прикрыв глаза, описал то, что помнил, стараясь освежить в памяти образ из ледохода, а не ту замерзшую голову.
