– Тебе мало?! – раздалось в трубке. Череп повысил тон. – Я понес расходы, которые мне никто не возместит, если я этого не сделаю сам. Десять тысяч – это не то, что было вначале, но про тридцать штук можешь забыть. Ты уже не в том положении, чтобы торговаться. Соглашайся либо выставляй Волка против того, кто нарубит его на капусту. На твоей же арене, как я и обещал. – Череп хмыкнул. – А я привык исполнять обещания.
Таран выдержал паузу. Затем сказал:
– Знаешь, я и сам хочу это проверить. Кто знает, вдруг “волчонок” удивит не только меня? Десять тысяч – ерунда. Я заработаю много больше на ставках, сидя на месте. Без этой суматохи с куплей-продажей. Ты тоже приходи – увидишь, как Волка рубят в капусту…
– Ты готов сделать ТАКОЕ со своим любимцем?! – Череп, казалось, не поверил собственным ушам. – Только ради того, чтобы не продавать его мне? Не могу в это поверить.
– Веришь ты или нет, но я скорее задушу его собственными руками, – Хэнк добавил в голос металла, – чем продам его тебе всего за десять штук. Неизвестно еще, для каких таких целей…
Договорив, Таран бросил трубку. Это выглядело как сиюминутный порыв, но в действительности было тщательно обдуманной уловкой.
Расчет оказался верным – через несколько мгновений, необходимых, чтобы Череп отыскал в своем телефоне след Хэнка, сотовый завибрировал, а потом исторг противную трель.
Хозяин Подворья ответил на двенадцатой:
– Да.
– Мы не договорили. Зачем ты бросил трубку?
– А, это ты… – проговорил Таран, чавкая. – Я тут решил перекусить. Ты вроде все сказал, верно? Десять штук не решат уравнение ПРАВИЛЬНО.
– Вот как? А какая сумма тебя устроит?
– Ну… – Хэнк усмехнулся, затем серьезно продолжил: – Тридцать… пять тысяч, думаю, достаточно. Реакция Черепа превзошла все ожидания.
– Что?! Да ты в своем уме? Это еще больше, чем в самом начале! Я скорее приеду на твой хутор, чтобы поглядеть, как этого щенка размажут по Яме, а тебе– утрут нос!
– Это последнее слово?
– Гм… Еще не знаю. – Тон гангстера изменился. Прохладное спокойствие Хэнка, вероятно, его озадачило.
– Тогда подумай получше, – посоветовал Таран. – Тот замечательный боец, о котором мы говорим, – темная лошадка. Мало кто поставит на обычного человека, которому противостоит знаменитый мета-морф. Если хорошо постараться, я получу не менее сорока кусков…
– А потом на тебя откроют очередной сезон охоты? – с сарказмом спросил Череп.
– Путь так. Теперь у меня имеется достаточный опыт, как следует выходить из подобных ситуаций. – Тут он не покривил душой. – Что, будем говорить как серьезные люди или так и будем трепаться? У меня, если помнишь, не слишком много времени.
В трубке повисло наэлектризованное молчание.
– Тридцать пять – уже через край.
Хэнку это было прекрасно известно. Но он не просто так посвятил жизнь ежедневным пререканиям с букмекерами, агентами, дилерами и прочим жадным сбродом. Таран всегда умел торговаться, благодаря чему выжил. Услышав столь огромную сумму, Череп не особенно расстроится, когда Таран назовет подлинную цену.
Так, во всяком случае, было задумано.
– Правда? – спросил Хэнк с нарочитым удивлением. – Я так не считаю. Но могу проверить. Метаморфы в наше время – чрезвычайно дефицитный товар. А я, дурак, даже не удосужился дать объявление. Возможно, мне следует поискать в богатеньких районах Гетто… Или, если уж на то пошло, в каком-нибудь Улье? Волк, да еще последний из Стаи – модная фишка.
Очередная пауза. Таран прислушался, и мгновение спустя ему показалось, будто Череп скрежещет зубами на другом конце провода. Нужно полагать, от злобы. Портит эмаль.
– Думаешь, Король закроет глаза на твой фортель?!
Хэнк вздохнул. Следовало не забывать, что лысый кретин – не местный и потому не имел представления о самых элементарных вещах. По каким-то необъяснимым причинам о Короле не говорили даже наедине, закрывшись в комнате, стены которой были опутаны экранирующей сеткой. Гангстер же собирался обсуждать скользкие темы по ТЕЛЕФОНУ.
С другой стороны, это могло быть на руку Тарану.
Он аккуратно вдавил крошечную кнопку на телефоне, включающую диктофон.
– Мы с Королем как-нибудь договоримся. Тебе ведь это стоило гораздо дешевле, чем ты предлагал за Волка в самом начале, верно?! – Хэнк знал, что произносит вслух опасные вещи, но рассчитывал, что это заставит Черепа проговориться о чем-то действительно важном.
– Пусть это тебя не волнует, – огрызнулся “лысый кретин”. – Ты просто уговариваешь сам себя. Выбор у тебя на самом деле крайне невелик – или арена, или продать Волка мне. Все остальные маневры будут жестоко наказаны – уж можешь мне поверить, независимо от того, удастся ли тебе договориться с Королем…
Таран ожидал чего-то в этом роде. Если Череп думал, что может запугать того, кто привык долгие годы глядеть смерти в лицо, то его ожидало глубокое разочарование.
– Угрозы в твоем положении – далеко не лучшая политика. Подумай о том, какое они будут иметь значение, когда Волк погибнет на арене или же окажется в чьем-нибудь частном зверинце. Не жадничай, вот что я скажу. – Хэнк подавил смешок. – Ты слышал цену.
– Тридцать пять тысяч?! Не смеши.
– И не пытаюсь. Если хочешь посмеяться, приходи через пару дней. Будет настоящий цирк, уверяю. – Таран затаил дыхание. Все должно решиться сейчас. Если Череп не клюнет, придется соглашаться на десять. Он никогда не поднимет на поединке такие деньги, а о том, чтобы всерьез с кем-то торговаться, нечего и думать. – Ну как, придешь?
– Хорошо. Пятнадцать.
Хозяин Подворья, будто подросток, сделал характерный жест – энергично дернул воображаемый “ручник”.
Вот оно. Дело в шляпе. Как Хэнк и думал, всеми коммерческими делами в Ордене занимался кто-то другой. Но явно не Череп. Этот не смог бы и свою же бабушку “раскрутить” на пачку сигарет.
Упорство гангстера хрустнуло, как грифельный стержень.
– Что? Пятнадцать?! – деланно возмутился Таран, словно ему предложили заняться мастурбацией на людях. – Ты все шутишь. Я же сказал, что без особого труда сделаю на поединке вдвое больше.
– А если нет? – столь же резонно, сколь и риторически поинтересовался Череп. – Двадцать.
– Меня уже утомляет этот разговор. – На самом деле Хэнк чувствовал такой азарт, какого не испытывал уже давно. – Двадцать… пять. Соглашайся или я повешу трубку.
Молчание.
– Твоя взяла. Согласен.
Хозяин Подворья зажал рукой микрофон и витиевато выругался. В переводе на обычный язык его речь выражала нечто вроде: “Вот так, наглый ублюдок, я тебе покажу!”
