Это вещественное доказательство. Мне начать излагать подробности прямо здесь?
— В этом нет необходимости, — охранник неожиданно успокаивается, — но конструкт придется сдать. Старшему дознавателю мы передадим его сами.
— Как скажете, капрал, — я без возражений позволяю снять с себя амулет.
Больше вопросов ко мне не возникает. Меня ведут на второй этаж, где, похоже, находятся кабинеты дознавателей. Нужная нам дверь оказывается в самом конце коридора. Сопровождающий меня охранник негромко и подчеркнуто вежливо стучится и, дождавшись разрешения войти, докладывает о доставке свидетеля.
За дверью оказывается приемная, в которой нас встречает стройная девушка в такой же черно-серой форме, но со знаками различия лейтенанта. Это уже гораздо серьезнее, и мне становится интересно, сколько же звезд на погонах у того, с кем мне предстоит беседовать.
— Этот предмет был изъят у свидетеля при досмотре, — охранник передает референту мой амулет.
— Попытка скрытого проноса? — ощутимо напрягается лейтенант. — Почему посетитель не задержан?
— Недоработка стражников. Свидетель не был предупрежден о необходимости сдать конструкт. По его словам, он принес его к нам в качестве вещественного доказательства.
— Я доложу господину полковнику. Ждите.
Изящная сотрудница Особой канцелярии исчезает за дверью, ведущей в кабинет начальника. Амулет она уносит с собой. Звукоизоляция здесь выше всяких похвал — из-за закрытой двери не доносится ни звука. Впрочем, если бы сейчас на меня накатило обостренное восприятие, я бы, наверное, что-то услышал, но, увы, организм не считает ситуацию достойной такого напряжения сил.
— Проходите, свидетель, — девушка-лейтенант вновь появляется в приемной. — На вопросы отвечать четко и коротко. Что-либо скрывать я вам искренне не советую, это может иметь для вас крайне печальные последствия.
В кабинете большого начальника царит обстановка подчеркнутой строгости и деловитости. Никакой роскоши, мебель из дерева и кожи, выдержанная в темных тонах. Большой стол, за которым в массивном кресле восседает высокий и ещё совсем не старый полковник тайной службы барона. Взгляд у него… Ну, как бы это сказать? Нацеленные тебе в лоб зрачки стволов спаренной артиллерийской установки выглядят несколько приветливее. Профессиональный такой взгляд, явно отточенный годами допросов. Выдержать его решительно невозможно, да и не нужно, наверное.
— Господин полковник… — начинаю я, глядя чуть выше головы хозяина кабинета.
— Присаживайся, охотник, — прерывает меня дознаватель. Его голос звучит сухо, но не враждебно, а вот взгляд продолжает пробивать меня насквозь. — Можешь не представляться, о тебе мне уже известно всё, что нужно, а я для тебя — господин полковник, и этого пока достаточно.
Кресло для посетителей оказывается не слишком удобным. Не то чтобы я испытывал какой-то дискомфорт, но расслабиться в таком точно не получится. Видимо, такая функция хозяином кабинета в этот предмет интерьера и не закладывалась. Собеседник должен быть в тонусе, а не засыпать на допросе, даже если он пока не обвиняемый, а сам допрос формально считается лишь опросом свидетеля.
— Рассказывай, — приказывает полковник, — обо всём, что видел и в чем участвовал с момента, когда вышел в дозор, во время которого выследил и задержал шпиона лихих людей.
Начинаю излагать, опуская незначительные, на мой взгляд, подробности. Всё, как и требовала секретарь полковника — четко и коротко. Дознаватель меня не перебивает, только иногда делает какие-то пометки в блокноте. Почти всё, о чем я рассказываю, ему уже известно из доклада раненого сержанта и писем Игната и старосты Александровки. Тем не менее, полковник тратит время на то, чтобы выслушать еще и мою версию. Поиск нестыковок в показаниях — любимое занятие всех деятелей подобного рода. Это я не в осуждение, у каждого своя работа, и полковник делает свою со всей серьезностью.
Когда я заканчиваю, дознаватель некоторое время смотрит на меня, а потом указывает на лежащий на столе амулет.
— События ты описал вполне связно, но вот об этом не сказал ни слова. Почему? Ты ведь, как я понял, принес сюда этот конструкт, как вещественное доказательство?
— Именно так, господин полковник. Вот только к описанным мной событиям данный амулет никакого отношения не имеет. Он попал ко мне за несколько дней до того, как наш караван отправился в город из Коробово.
— Вот как? — дознаватель демонстративно изгибает бровь, продолжая буравить меня своим фирменным взглядом. Впрочем, я уже немного привык к этой его манере, и она больше не производит на меня столь сильного впечатления. — А я было решил, что этот амулет ты снял с лазутчика бандитов.
— Практически так и было, — я решаю подпустить немного тумана. Совсем чуть-чуть. На самом деле, в такие игры с полковником тайной службы лучше не играть. — Только не с этого лазутчика, а с тела проводника бандитов, которые устроили на меня засаду в Змеином лесу. Его имя Герхард, а наняли его люди из ватаги Уильяма.
Полковник отлично скрывает свои эмоции, но что-то, мелькнувшее в его глазах, всё же выдает, что он удивлен.
— А не слишком ли много ты знаешь о городских криминальных группировках для простого деревенского охотника? — медленно произносит дознаватель.
— Как зовут проводника, я услышал, пока следил за обнаруженной мной засадой, а именем Уильяма меня пытался запугать последний оставшийся в живых бандит.
— Ты взял его в плен?
— Всего на несколько минут. С такими ранениями долго не живут.
— Сколько их было?
— Пятеро, если считать вместе с проводником.
— Имена остальных тебе известны?
— Нет. Я слышал только как главарь лихих людей обращался по имени к Герхарду.
Вот тут я, конечно, допустил прокол. Что мешало мне узнать имена или клички бандитов у Данжура. Уж он-то точно их слышал много раз, пока был у них в плену. Оправдывает меня только то, что тогда я понятия не имел, как эту информация можно использовать.
— Зачем ты принес сюда амулет, если он не имеет прямого отношения к нападению на караван? — меняет направление допроса полковник.
— Сержант Евгений Кротов рассказал мне о том, что, убив несколько врагов Барона, за смерть которых Особой канцелярией назначена награда, я могу подать прошение на получение статуса охотника за головами. Само собой, я сразу вспомнил об этом эпизоде и о том, что у меня есть доказательство уничтожения пособника лихих людей по имени Герхард. Я не знаю, назначена ли за его голову награда, но решил, что предъявить этот амулет будет не лишним.
— Герхард… — задумчиво произносит полковник. — Всех бандитов
