взрываться. Аккумуляторы уже сотни раз испытанны и работают почти на всей нашей технике, так же как и электродвигатели. Горючего топлива там нет. Далеко отлетать не буду, так что потери сигнала можно не бояться. А на случай потери в вертолете запрограммирована система автоматической посадки на любом пригодном для этого месте.
— Это вы когда уже успели такой софт написать? — Удивилась Вика.
— Все вопросы к Лесному. Не знаю сам он пишет, или у него нейросети над этим трудятся, но программы он клепает, как амиши[3] детей. — Прайс надел шлем и взял в руки пульт управления. — Саш, уберите детей, начнем испытание.
Вика спешно забрала Женю с Верой от вертолета и отвела их в сторону, под прикрытие деревьев. Винт начал раскручиваться почти беззвучно. Когда лопасти набрали скорость и начали рассекать воздух, пространство заполнилось свистом.
— Так, взлетаем! — Громко крикнул Стив, стараясь перекрыть шум винта.
Князев, прикрывая лицо здоровой рукой от набегающих потоков ветра немного отступил назад, опасаясь непредвиденных ситуаций.
Вертолет поднялся над поляной, завис на несколько мгновений неподвижно и, наклонившись, полетел вперед.
Стоящие на поляне застыли в ожидании. Все молчали, то ли боясь отвлечь Стива, то ли просто от нервов. Через пару минут гул винта приблизился и вертолет появился в зоне видимости. Так же завис над поляной и плавно опустился. Когда полозья коснулись травы, винт начал замедляться.
— Блин, как же круто! — Стив стянул шлем и проморгался. — Я словно сам летал!
— А мне можно попробовать? — Неуверенно спросил Тимур. — Я на компьютере любил поиграть в симуляторы, и на вертолете нормально налетал. Навык какой-никакой есть.
— Тут совсем другое, больше на управление дроном похоже. — Стив пошел к вертушке, провести послеполетный осмотр. — Полетаешь, обязательно. И не ты один. Надо выбрать несколько пилотов, обучим их и «птичек» дадим. Своя эскадрилья будет, да и в рейды теперь проще будет. Вертушкой можно много чего вывезти, на грузовике сейчас не везде проедешь.
— И людей можно эвакуировать из труднодоступных мест в случае опасности. — Мила сразу нашла применение новой техники в своих интересах. — Один можно чисто медицинским сделать, все необходимое для реанимации, переливания крови и жизнеобеспечения в него установить. Эх, прямо красота.
— Да, прогресс уже не просто идет в гору, а поднимается на сверхскоростном лифте. — Тимур тяжело вздохнул. — Жалко, что человечество это не застало.
— Да первым же делом все изобретения Лесного подчинили бы одной цели — убивать и устрашать. — Стив повернулся к Юлаеву. — Может и лучше, что Кир раньше не раскрывал свои карты.
— А мы что? Первым же делом делаем боевой вертолет. Ничем не лучше. — Юлаев посмотрел на застывшую «вертушку».
— Нам необходимо защищаться. А армии раньше по большей части играли роль весомого аргумента в притязаниях стран на геополитической арене.
— Мальчики, хватит дискурсов. Подеретесь еще. Пойдемте лучше поедим. Кухня сегодня пиццей балует. Со свежим сыром, уже своим, — Борис осторожно встал между спорящими.
— Пицца? Прямо настоящая? Круглая? — Разрядила обстановку Вера. Вика привела детей, и девочка услышала только последнюю часть диалога.
— Да, прямо настоящая. С помидорами, только без пепперони. Вместо нее — курица. — Людмила обняла ребенка.
— Мне только без оливок, терпеть их не могу. — Вера забавно скривила лицо.
22.37 по московскому времени
Город Геленджик
Район Голубая Бухта
В доме горел свет и даже на крыльце вкусно пахло домашней едой. Живот Марка громко заурчал. Со своей вылазкой совсем забыл о еде и организм напомнил о потребности. Из кухни доносился громкий голос Марины. Сахаров обернулся и посмотрел на свой мотоцикл, к которому успел привыкнуть за эти дни.
«Может просто уехать? Потом уже связаться с Михаилом, и поговорить, когда он будет один. Славный „семейный“ ужин. Опять я буду чувствовать себя чужим и лишним. В топку все…»
Сахаров успел сделать только два шага, как входная дверь открылась.
— О, Марк, а ты что тут как чужой под дверями стоишь? Что не заходишь? — Федорович вышел на крыльцо и потянулся.
— Да я это… — Замялся Сахаров.
— Не хотел заходить? Услышал Маринку? — Голос Михаила звучал шутливо, но грустный и пронизывающий взгляд из-под тяжелых бровей говорил о том, что Федорович словно прочитал его мысли. — Пойдем на лавочке посидим.
Вдвоем прошли до неприметной деревянной скамьи под раскидистым грабом.
— А вы… ты чего на крыльцо пошел? — Марк смахнул с лакированных досок несколько упавших листов и сел.
— Да привычка старая. Я до «Пурпурного» дымил похлеще паровоза, пара пачек сигарет в день. Мне жена всегда говорила: «Докуришься, заработаешь себе рак, только поздно уже будет». Я всегда отшучивался, что как появиться у меня рак, то назову его Виктором, и буду с ним пиво пить. Хотя пива никогда в жизни не пил. Так вот, курил я много, но после того, как все померли, решил, что надо с этим завязывать. Не зря же я выжил. Может меня Господь специально на этом свете оставил. А я, дурак такой, себя самого в могилу быстрее загоняю. Похоронил своих, на могиле жены последнюю сигарету выкурил и все. С того дня больше ни одной. Хотя до сих пор хочется — жуть как. Меня моя ругала, когда в доме курил, приходилось на крыльцо идти. Вот от сигарет избавился, а от привычки выходить никак избавиться не могу. Да и не хочу, если честно. Здесь сейчас тишина такая. Цикады верещат. Шакалы где-то воют. Уже совсем близко к городу подошли, осмелели. И ни души. Просто благодать. — Михаил громко вдохнул через нос и задержал дыхание.
— В смысле благодать? — Не понял Сахаров.
— Ну людей нет. Ни суеты, ни гомона, ни криков пьяных. Делай что хочешь.
— Я думал, что вы, как бы это сказать…
— Что я сожалею о всем произошедшем? Да, сожалею. Я, как и все, потерял семью и всех, кто был мне дорог. Но людей я особо никогда не любил. Да с виду я жизнерадостный и улыбчивый. Но за всю жизнь прошел через многое. Бывал на войне, и, поверь мне, я видел истинную человеческую сущность. Любая религия говорит, что человек изначально безгреховен. Я верю в Бога, но с этим не согласен. Человек по природе своей — жесток и ужасен. Вот посмотри на детей, они же вроде еще не успели вырасти, пропитаться злом, а в школах сверстников гнобят, иногда жестче, чем в тюрьмах. Нет, человек по натуре — зло, и настоящая святость — это убить в себе зло, и вскормить благодетель. Вот ты слышал про социальную резистентность? — Марк отрицательно помотал головой. — Был такой дядька, Ясон Бодридзе, ученный, волков изучал. Я книжку его читал. Так вот он очень хорошо это описал, я примерно так и думал раньше, но он очень четко мысль сформулировал, я так не умею. Любой живой организм может переносить определённое количество контактов с представителями своего вида. Вот почему все животные живут по-разному, кто-то одиночками, кто-то стаями, кто-то огромными колониями, как муравьи например. Люди раньше тоже жили больше по деревням и селениям. Города совсем небольшие были, не чета современным, точнее «до пурпурным» мегаполисам. А с индустриализацией, люди потянулись в города и они раздулись, как дрожжевое тесто. И человек постоянно в стрессе был, слишком много вокруг представителей своего вида. Вот ты бы поговорил с людьми старше тридцати, почти каждый мечтал уехать куда-нибудь в глубинку или в лес, и жить там в избушке. А когда социальная резистентность превышена, у людей внутрення агрессия просыпается, жестокость. Как эта эпидемия началась, я думал, что это Господь решил проредить уж сильно расплодившееся человечество. Но даже тут мы его удивили, сами не хуже справились.
— У меня вообще эта социальная резистентность нулю равна. — Тихо, почти про себя, сказал Марк.
— Вадим про тебя почти не рассказывал. Что-то случилось, или с детства таким был?
Сахаров посмотрел на Михаила. Внутри боролось два желания: взять и вывалить всю свою историю или, как обычно, промолчать.
— Я был нормальным. Только уже не помню себя таким. Была семья. Отец с матерью. Два брата. И сестра, Мия. Мы близнецы. — Марк замолчал и опустил глаза на вытоптанную землю под ногами, размокшую от дождя. Продолжить смог только после длительной паузы. — Ее убили. Я нашел виновных и сделал с ними то, что считал нужным. Начали таскать по судам, по психиатрическим лечебницам. Поставили диагноз —
