Раздав офицеров по девочкам, мадам меня увлекла в свой кабинет, обставленный скорее как роскошный будуар, но имеющий все необходимые предметы для ведения канцелярской работы. Очень дорогие и качественные предметы. Счеты у нее были изготовлены из полудрагоценных камней на серебряных спицах, а гроссбухи из самой лучшей бумаги в сафьяновых переплетах. Перья золотые в ручках из сочно-синей ляпис-лазури — камня искренности, успеха и божественного расположения, как считали в моем мире. Такие же чернильницы с золотыми крышками.
Там я за всех и расплатился, еще в ресторане заявив офицерам, что страшно обижусь, если кто из них только вынет кошелек — они мои гости. Положение обязывает, раз уж меня маркграф назначил здесь «положением».
— К тебе кого вызвать? — ласково спросила мадам, когда с кассой было покончено, и, смущенно улыбаясь, развела руками. — Из тех, кто остались, конечно.
— Никого, — ответил я ей и не стал скрывать причину. — Я женился и не собирался вообще сюда когда-либо приходить, но… такая вот оказия выпала. Гости. Так что девочка мне сегодня не нужна. Я бы с удовольствием принял ванну, контрастный душ и взял бы сеанс простого массажа. А потом бы неплохо выпить кофе с коньяком.
И положил на стол еще один золотой — за себя. Тут все услуги стоят золотой кройцер по принципу «все включено».
— Хорошо, — несколько разочарованно ответила мне Маара, но, как мне показалось, разочарование ее было наигранным — за все уже заплачено.
Она позвонила в резной золотой колокольчик, который звучал намного глуше, чем серебряный, и отдала необходимые распоряжения появившейся в кабинете девице. Очень эффектной брюнетке лет семнадцати. Новенькой. Раньше я ее здесь не видел.
— Как раз Молас к тому времени успеет, — сказала Маара, когда закрылась дверь в помещение. — И еще кто-то из дворцовых флигель-адъютантов по твою душу явится. Зачем? Не спрашивай. Мне не доложили. Просили только передать.
А ты непростая мадам, как я погляжу… Но кто же упустит такой шикарный источник скрываемой информации? Разве что спесивые аристократы из контрразведки, которые еще не поняли, что отбросов в этой жизни нет, есть ресурсы. Главное, их правильно применять.
— Слушай, Маара, извини за любопытство, но кто это с тобой сегодня был в ресторане?
— Не ревнуй, — она кокетливо улыбнулась и похлопала длинными ресницами. — Не кавалер, если тебя это интересует, хотя я и с ним спала в свое время. Благотворительно. Это Крон, регент Ночной гильдии Будвица. Я так передаю ему ежемесячно его долю за «подышать». В культурной обстановке. С танцами. Он даже сам платит за ужин.
— Нужна помощь?
— Нет, Савва, ради ушедших богов не вмешивайся в наши дела. Ну передавишь ты всех, кого поймаешь, а Ночная гильдия обязательно возродится, но тогда уже условия работы для нас будут куда суровей. Сейчас, по крайней мере, меня не вьючат на распространение дым-глины среди клиентов. А разовую благотворительность можно время от времени и перетерпеть, тем более что мужчина он импозантный, не противный и в самом расцвете сил.
Дым-глина. Слышал я про этот растительный наркотик из местного эндемика, не имеющего аналогов в нашем мире. Говорили, что он вызывает очень сладкие грезы и долго не дает привыкания. Но вот как он сюда попадает во время войны? Когда все морские пути, ведущие к тропическим колониям, перекрыты вражескими флотами? Это вопрос.
— Передай ему, что если дым-глина или еще какая дурь появится в окопах, то его публично повесят, даже если он лично не будет к этому иметь никакого отношения. Если уж он взвалил на себя роль ночного короля столицы, пусть соответствует ей. И гоняет конкурентов как следует. Может даже карать смертью. Никто о них не заплачет.
— Так сурово?
— Да. Именно что сурово, — подтвердил я, принимая из ее рук бокал с красным вином. — Война идет, Маара. Ты этого не заметила?
— Из моего будуара мало что заметно из окружающего мира, — уклончиво ответила она, отведя взгляд в сторону.
Тут снова, постучав, появилась та шикарная брюнетка.
— Ванна готова, мадам.
— Передай моему денщику, чтобы принес мне туда смену одежды, — сказал я Мааре.
— Не беспокойся. Савва. Иди вслед за Калиёй, — и мадам протянула мне руку для изображения прощального поцелуя.
Калия шла впереди меня по коридору первого этажа, игриво виляя бедрами под легкой тканью. Соблазняла. Умная мадам, видно, все знала про мою семейную жизнь, в том числе и то, что жена у меня блондинка. Вот и играет на контрасте. Но я действительно хочу именно помыться, пока есть время — термы тут шикарные.
Как настоящий комиссар, первым делом я провел уплотнение буржуйской жилплощади. Всех «контриков» рассадил по одиночкам, а их подследственных скучковал в камерах по четверо. Так что даже некоторый запас камер образовался в подвале. Ничё… Пригодятся еще.
Прав был король, что беды наши вовсе даже не политические, а экономические. Все узники «кровавой гэбни» аристократов как на подбор состояли из инженеров будвицких производств самого плебейского происхождения. И не просто инженеров, а перспективных, инициативных и изобретательных, насколько я уже разобрался в местной кухне. Чего стоит только одна знакомая фамилия заключенного — доктор химии Помахас. То-то гляжу, пропал он что-то в последнее время. А обещал тротил сделать в товарных количествах. Мне… И королю.
— Где протоколы на этого человека? — спросил я кирасира, которого звали Йозе Грабчик, как выяснилось. И состоял он в чине штаб-капрала.
Несмотря на бороду, кирасир меня сразу узнал. За первые пять минут беседы он с душевным облегчением уяснил, что лично его во враги никто не записывает. Мало того, лично я ему по гроб жизни благодарен. И то, что еще некоторое время ему придется побыть тут в стесненном положении, принял с пониманием. По крайней мере, внешне это выглядело так, а уж как внутренне… чужая душа потемки. Я ознакомил его с королевским указом о создании Чрезвычайной королевской комиссии по борьбе с саботажем и пособничеством врагу и ее практически неограниченными полномочиями. А также с мандатом, что я сам являюсь комиссаром этой комиссии, которых, согласно указу, всего семь персон на все королевство. Под конец взял с него письменное обязательство о сотрудничестве с означенной ЧК. Благодарность благодарностью, а процедура процедурой. Дела подшивать требуется.
— У письмоводителя все протоколы, ваша милость, — ответил он. — Вы его знаете. Все допросы здесь, только он протоколирует и хранит их в железном шкафу у себя в каморке за кордегардией. Это в конце коридора.
