— Братья Серовы и пацаны из интерната тебе нужны были только для того, чтобы их подставить и дать повод для резни?
— Да.
— Кто координирует твои действия и отдает приказы?
— Татарин, зовут — Руслан. Живет в селе Чистополье, номер его телефона записан, как — «ремонт холодильников».
— Сколько ваших команд в городе?
— Не знаю. Я работал в одиночку. Ни с кем больше не общался.
Хрясь! Острие ножа воткнулось в деревянные доски пола, всего в нескольких миллиметрах от ноги Севы. Кружевников, испугавшись, хотел было отдернуть ногу, но сталь ножа надежно зафиксировала ткань штанины.
— Еще раз соврешь, и нож попадет туда, куда надо!
— Ну я, правда, никого не знаю! — испуганно выпучив глаза, зашептал Сева. — Там конспирация, похлеще, чем в Хамасе.
Я выдернул нож и, коротко замахнувшись, вонзил его в икру левой ноги Кожевникова. Нож, пробив мышцы на ноге, застрял в доске. Прокрутив нож в ране, я выдернул его.
— Больно! А-ааа!!! Ы-ыыы!!! — заорал во все горло Сева.
— Если сейчас же не заткнешься, то я этот нож тебе в мошонку воткну! Понял? — окровавленный клинок оказался возле самого лица Кружевникова, показывая, что я с ним не шучу.
В дверь осторожно постучали.
— Алексей Иванович, у вас все в порядке? — парни, стоявшие с той стороны двери, решили проверить, чем вызваны крики.
— Да, все нормально! Никого не пускать внутрь. Никого! — крикнул я. А потом, повернувшись к Севе, уже шепотом добавил: — Повторяю свой вопрос — сколько групп в городе?
— Точно не знаю! — яростно прошептал Кружевников. — Могу сказать только одно: как-то раз видел, как Руслан упаковывал восемь «посылок» с оружием.
— Сколько в группе должно быть бойцов?
— По-разному: в моей группе было четыре человека, а могло быть и больше. Все зависит от задачи, которая ставится перед группой.
— Какая задача была у тебя?
— После провала с подставой парней из интерната мне приказали возвращаться в Керчь и ждать дальнейших распоряжений. Их я получить не успел, так как вы меня захватили.
— А что же ты, падла, молчишь про квартиру на Буденного, в которой тебя ждала посылка от твоего координатора. А что ты скажешь об Ильясе, который занесен в твой телефон под именем «сестра Ира»?
— Откуда ты знаешь?! — изумленно произнес Сева.
— Я все знаю! Ты уже все мне рассказал, а сейчас только проверяю твои слова, сказанные под воздействием «сыворотки правды»! Сделать тебе дырку в другой ноге? Для симметрии!
— Не надо! Я все скажу! Сделай мне перевязку, а то я умру от потери крови.
— Посмотрим, что ты расскажешь. Если соврешь хотя бы раз, получишь еще одну рану! Понял?
— Понял, — обреченно ответил Кружевников, и, набрав в легкие воздух, начал говорить: — Ильяс — «банкир», он привозит деньги, а Руслан — координирует действия диверсантов. Керчь обречена, она должна стать предостережением для всех, кто вздумает сопротивляется. Цель диверсионных групп — уничтожение мирного населения. Где-то в городе есть схрон, в котором размещается склад боеприпасов, начиненных боевыми отравляющими веществами.
— Почему именно Керчь?
— Из-за географического расположения — Россия находится рядом, по ту сторону пролива. Плюс ко всему, в Керчи проживают те представители крымских татар, которых не очень жалуют свои же соплеменники.
— Сколько всего сил будет брошено на Керчь?
— Не знаю! Правда, не знаю. Кто мне об этом скажет? Я всего лишь командир низшего звена!
— Ну а если подумать?
— Тысячи две, никак не меньше!
— Когда должно начаться вторжение?
— Не знаю, могу лишь предположить — на майские праздники.
— Первого мая или девятого?
— Девятого, а лучше десятого. Да! Я бы начал — десятого мая!
— Кого ты еще знаешь, кроме Ильяса и Руслана?
— Никого. Только этих двоих, — голос Кружевникова становился все тише и тише.
Через минуту Сева замолчал и его голова упала на грудь. Я достал из кармана ИПП и, наложив жгут немного выше раны, перевязал ее. После того как рана была обработана, а бинт туго намотан вокруг раны, я снял жгут и вколол несколько лекарств в плечо Кружевникова.
Когда я вышел из мастерской, то двор интерната стал заметно пустее — по нему бродили не больше десятка парней. Патрульные, стоявшие возле дверей, с облегчением выдохнули, когда я вышел из мастерской. При этом автоматы они держали направленными в мою сторону, видимо, боялись, что Кружевников захватил меня в заложники.
— Где Вовка Серов? — спросил я у парней, дежуривших возле двери.
— Подходил пять минут назад, сказал, что как только вы закончите, он ждет вас у брата в комнате.
— Хорошо. Никого внутрь не пускать, сами тоже не заходите. Поняли?
Парни синхронно кивнули в знак понимания. Я прошел через двор, по дороге здороваясь с теми, кого знал.
В комнате у Василия было многолюдно, помимо братьев Серовых и братьев Патроховых, были еще четверо парней, которые имели отношение к Керченскому союзу казаков. В комнате было накурено, а на стене развешаны карты города и пригородов. Все были настолько увлечены обсуждением, что не заметили, как я вошел в комнату. На меня обратили внимание только после того, как я подошел к карте и стал рассматривать нанесенные на нее обозначения. Цепь холмов, которая протянулась от крепости «Керчь» и до Аршинцевского кладбища, была отмечена красными крестиками. Еще несколько красных крестиков были хаотично раскиданы по карте города. Присмотревшись, я понял, что кресты располагались на пересечении улиц, там, где над ними располагались высотные здания или господствующие высоты.
В принципе правильно: весь город нам не удержать, значит, расчет надо ставить на то, чтобы удержать только один район города — Аршинцево. Цепь холмов позволит создать ряд укреплений, которые будут располагаться на господствующей высоте. В Аршинцево есть порт в районе бывшей ТЭЦ, есть судостроительный завод «Пролив», есть несколько рыболовецких заводов с собственным парком судов, есть яхт-клуб и несколько лодочных кооперативов. Чтобы эвакуировать население через Керченский пролив, транспорта хватит.
— Леха, ну что, как дела? Будет у нас оружие? — спросил Серов-младший.
— Будет, — коротко ответил я. — Сколько людей согласилось вступить в наш отряд?
— Много. Даже больше чем мы ожидали. Наших, интернатовских, — сто восемьдесят три человека, казаков — пятьдесят два бойца, ну и так, можно сказать, сочувствующих — еще человек семьдесят. В общей сложности получится человек триста. Но наши еще не все приехали, те, что служили или учились в Киеве, приедут завтра утром. А это еще двенадцать человек. Оружия хоть хватит на всех?
