Снорк медленно подтягивал себя к стене. Я вел пистолетом за ним, целясь в голову.
— Не стреляй, свалишься, — сказал Лабус.
Он висел в той же позе, обнимая Аню, над ними, направив вниз фонарь, застыл Бугров. Шахта мелко дрожала, кусочки бетона пролетали мимо меня, падали в полог ржавых волос. Очень хотелось всадить в снорка пулю, но Костя прав, слишком рискованно стрелять в таком положении. К тому же здоровяку и так конец. Ом больше не полз — подергивая конечностями, тонул в коричнево-рыжей массе, как в трясине.
Я понял, что не дышу уже с полминуты, и медленно перевел дух. Сердце громко стучало в груди. Убрал «файв-севен» в кобуру, кое-как сел на балке, подался вперед. Ухватил трос, потянул на себя и сказал:
— Спускайся, только медленно.
— Подсвети, — отозвался Лабус.
— Не могу, фонарь уронил.
— А на винтовке?
— Да неудобно с оружия светить, пусть Бугров тебе освещает.
Напарник засопел, раздался шорох — перчатки скользили по тросу.
— Держи, держи ее!
— Я трос держу!
Сопение стало громче, я пригнул голову, чтобы Костя не ударил меня подошвами. Прямо перед лицом оказались его ноги, дернулись, напарник сполз ниже, поставил Аню на балку под стеной. Я подался в другую сторону, Лабус встал рядом.
— Придерживай ее, а то свалится, — сказал я.
— А ты трос держи.
Я остался сидеть, а Лабус шагнул к Ане, прижав к стене, ухватился за идущую вдоль нее штангу жесткости.
— Сейчас начнется, — сказал он.
Все затряслось сильнее, Еще сильнее. Отголосок далекого грохота проник в шахту. По тросу к нам соскользнул Бугров, успевший прицепить фонарик на шлем. Луч описал дугу, качнулся — и монолитовец перемахнул на балку.
— Держитесь! — выкрикнул он, приседая.
Грохот нарастал — казалось, по ночной Зоне к городу катится цунами.
— Лабус, крепче ее держи! — повторил я, растянувшись на балке во весь рост лицом вниз, — и потом выброс накрыл Припять.
* * *
Гостиницу тряхнуло. Шахта накренилась, толчок отбросил Лабуса назад. Проекция в моей голове вспыхнула обжигающим зеленым огнем. Я вскрикнул. Аня попыталась ухватиться за штангу узла жесткости, отпрыгнувший напарник вцепился в трос и заскользил по нему. Аня упала с балки, и я свалился за ней.
Трос будто маятник качнулся в обратную сторону, и девушка попала прямо в объятия Лабуса. Он скользил, вопя на всю шахту, обхватив вымазанные солидолом железные волокна ногами и рукой в порванной перчатке. Напарник прижал Аню к себе, они понеслись дальше с удвоенной скоростью.
Сильные руки вцепились в плечи и втянули меня обратно.
— Держу! —- выкрикнул снизу Лабус.
Монолитовец, посадив меня рядом, выпрямился. Морщась, я положил ладонь на затылочную часть шлема. Проекция мелко дрожала, рассылая по сознанию короткие резкие импульсы, каждый раз в ушах нарастал п стихал звон. Я потер лицо ладонью, размял шею сзади под шлемом. Напарник с Аней находились на поперечной балке этажом ниже, девушка лежала лицом вверх, Костя сидел в изголовье, свесив ноги, положив руку ей на плечо, — придерживал. Она не шевелилась, глаза закрыты. Рядом лениво колыхались ржавые волосы, в которые погрузился вожак снорков.
Было душно и тепло, запахи железа, машинного масла и солидола наполняли неподвижный воздух. Фонарь Бугрова качался, желтый луч то падал вниз, то скользил по стене и упирался в бетонный потолок шахты с тремя квадратами люков: монолитовец осматривался.
— Леха, как? — спросил Лабус.
— Хреново, — отозвался я. — БТС чудит после выброса. У вас что?
— Я в порядке, только руку подрал, а вот с ней что делать? Жива, но вырубилась совсем. Стимуляторы, может, какие-то вколоть?
Звук голосов вязнул в шахте, эха не было, приходилось выкрикивать каждое слово. Бугров сказал:
— Не надо, сейчас сама в себя придет.
Когда он замолчал, повисла звенящая тишина. Меня затошнило, накатила дурнота, и, чтобы не упасть, я лег на балке, лязгнув о металл цевьем висящей за спиной винтовки. Мигнув, проекция свернулась в точку и тут же развернулась — да как! Она вышла за границы, которые занимала раньше, будто смогла покинуть зрительный участок мозга, края рванулись в стороны, картинка расширилась — и заняла все сознание, вытеснив остальное. Я выпучил глаза, вцепился в балку. Бугров с напарником и Аней исчезли, шахта исчезла — все исчезло. Осталось только зеленое поле, координатная сетка, раскинувшаяся в бесконечность, и на ней — карта Зоны. Подробная, с жирными пунктирами относительно безопасных маршрутов и значками. Вот мишень в треугольнике — эмблема военной базы, а я и не знал, что в том районе у ОКа есть такая, наверное, она секретная. На западе — крошечные перекрещенные вилка и ложка, это, что ли, какой-то тайный бар сталкерский? Рядом черепок с костями, значит, опасная точка, кружок с изображением звериного следа, вот Агропром, а вот Янтарь, и все это испещрено многочисленными значками радиоактивной опасности. А там? На севере, что это за странная область, что за названия? Река Артерия, озеро Гниль, какая-то Синяя Кожа, Плесень, Подъяремье — почему я ничего не слышал про тот район?
Толчок, удар… Проекция погасла, и я осознал, что уже не лежу, а вновь сижу на балке, сильно отклонившись назад, и присевший рядом Бугров поддерживает меня ладонью под спину, — и еще понял, что если бы не он, я бы сейчас умирал в колючих объятиях ржавых волос.
Он подтолкнул меня, я сел прямо.
— В чем дело? — спросил монолитовец.
— БТС чудит, — хрипло сказал я. — То отключилась, а то вдруг вспыхнула…
— Вспыхнула? — он внимательно глядел на меня.
— Да, показала что-то непонятное.
— Что показала?
Я отмахнулся от него.
— Ладно, забудь. Что у нас? Лабус…
— Она в себя пришла, — перебил он.
Я поглядел вниз: Аня сидела, привалившись плечом к Лабусу.
Бугров еще секунду смотрел на меня, будто хотел задать какой-то вопрос, потом выпрямился и посоветовал:
— Оружие проверьте.
— Не могу, руки трясутся, — проворчал я.
Хотя вообще-то он прав. За последние сутки столько раз падал, ударяя винтовкой о землю, бетон, асфальт и всякие предметы… Надо заново пристреливать — но только не до того сейчас.
— Сиди ровно.
Не снимая с меня «М4», Бугров взял оружие за цевье, повернул к себе. Сменил магазин, проверил затвор, Включил фонарь на стволе — работает, потом лазер - нормально. Тогда он громко сказал:
— Все пришли в себя? Лабус, спускаемся.
По штангам мы обогнули ржавые волосы и встали на кабине лифта. Я включил фонарик висящей за спиной винтовки, и луч озарил нижний слой аномалии в нескольких метрах выше.
