– Нет, вы все-таки скажите, куда мы пойдем? И зачем? И вообще, что это за рукоприкладство?!
– Успокойся. – Бозе загадочно улыбнулся. – Я ведь доктор, помнишь? Плохого человеку не сделаю. А робот и подавно не обидит.
– Это боевой робот! – Шершень отчаянно замотал головой. – И ты сначала офицер, а потом уже доктор! Не пойду с вами никуда!
– Ты уже идешь, дружок! – Бозе вытолкал Шершня с мостика в направлении медотсека. – Небольшое обследование, и только. Нормальная процедура перед полетом. Ты первый день на флоте?
– Да, я на флоте первый день, факт! – Шершень выкатил глаза. – Очень точно подмечено! Я здоров!
– А это как раз не факт! Вчера был здоров, а сегодня что-то проглотил, и уже не очень. – Бозе поддал капитану коленом, запихивая в лазарет. – Жизнь текуча, дорогой Шершень. Всего-то сканирование! Безвреднейшая процедура!
– Сканирование?! – Шершень, будь он свободен, взвился бы свечой под самый потолок. Вернее – подволок. Он же теперь был «на флоте», где все называлось чуточку иначе. – Генетическое тоже?!
– В первую очередь, – Бозе деловито кивнул. – Это вообще в фоновом режиме делается. От него вся программа обследования отталкивается.
– Нет! Нельзя! Хауэр! Эй, командор! Лучше вышвырни меня в шлюз! Никакого сканирования! Ну пожалуйста! Что я вам сделал?! Я ведь пользу приносил, хоть и под вражеским контролем был! А вы меня за это в расход пускаете?! У вас совесть есть?!
– Что за паника? – Хауэр вошел в лазарет следом за импровизированным конвоем. – Шершень, вытри сопли.
– У него руки заняты, – заметил Цербер.
– Это образно, – подсказал Бозе. – Давай-ка, «семьсот десятый», укладываем его в медсканер. И сразу пристегиваем.
– Я протестую! – во всю глотку заорал Шершень. – Это произвол! Бозе, засранец, немедленно отпусти!
– Ух ты, – доктор расплылся в недоверчивой улыбке. – Ты откуда знаешь язык моих предков? Неужели он еще сохранился на Земле?
– Да он там основной, дубина ты стоеросовая!
– Какая приятная неожиданность, – Борис хмыкнул. – Всегда хотел слетать на Колыбель. Теперь обязательно слетаю… когда разберемся с делами.
– Отпустите! – уже почти взвыл Шершень. – Хрен вам нежеваный в глотку, редьку вам в…
– Ну что ты всполошился? – Хауэр вовремя зажал ему рот рукой. – Чем тебя не устраивает генетическое сканирование? Пять минут, и все проблемы решены. Даже выиграть можешь. Если ты дактианец или сайтен, запишем, что просто смаглер. А если мароманн… автоматически получишь зарплату на порядок выше. Выгодно?
Шершень промычал нечто невнятное, но уже явно без прежнего вдохновения. Командор пару секунд подумал и убрал ладонь.
– Ты не понял, Хауэр! – Шершень готов был снова завыть, но сдерживал себя из последних сил. – Я не хочу знать, кто я такой!
– Не может такого быть, – Макс отмахнулся. – Доктор, все готово?
– Еще минуточку. – Борис поднял указательный палец.
– Хорошо, командор! – перешел на торопливый полушепот смаглер. – Я скажу правду! Я боюсь, понимаешь?! Хозяин «Стальной бабочки» обещал сказать мне, кто я такой, когда я закончу миссию! Если ты сейчас сделаешь это вместо него, может сработать какой-нибудь предохранитель, и я сгорю, как те… трое!
– В тебе нет ничего лишнего, угомонись, – сказал Бозе. – Ничего с тобой не случится.
– Хауэр сам говорил, что дело не в минах, а в хозяине «Стальной бабочки» и его друзьях! На каком сейчас расстоянии кто-то из них? Вы это знаете? И как они людей сжигают без всяких мин, пушек и стрелкового оружия, вы тоже не знаете! А говорите – ничего не случится!
– Чушь, бред и полная галиматья, – уверенно заявил Борис. – Дальнобойные пушки это еще туда-сюда, но чтобы вообще без всего сжигать, щелчком пальцев – перебор. Такие технологии это чистая фантастика. Или даже вообще сказки про волшебников с драконами.
– Гиперсвязь тоже была чистой фантастикой, а теперь она везде!
– То связь, а то поджог с другого края галактики, – сказал Макс. – Да еще мгновенный и до полного элементарного распада.
– Никакой разницы на самом деле нет!
– Ну хватит, Шершень, хватит, – спокойно сказал Бозе. – Глотку побереги. Видишь, ты жив-здоров.
– Что?! – Шершень опешил и сморгнул повисшие на ресницах капли холодного пота. – Ты уже закончил?!
– А ты думал, тут все будет гудеть и мигать полчаса кряду? – Борис усмехнулся и расстегнул фиксирующие ремни. – Все готово. Никакой взрывчатки в тебе действительно нет. И на расстоянии тебя никто сжигать не собирается, как видишь. Сказать, кто ты по происхождению?
– Нет! – Шершень рывком поднялся с кресла и недобро зыркнул на доктора. – Когда придушу этого хозяина, тогда и скажешь. Если доживешь.
– Договорились. – Бозе встретился взглядом с Максом и подмигнул. – Теперь я уверен в экипаже. Не все мне нравятся, но я знаю о них все, что нужно, и потому ставлю медицинский допуск. Можем лететь хоть на край вселенной.
– Так далеко пока не требуется. – Командор Хауэр строго взглянул на капитана. – Шершень, успокоился? Тогда марш на рабочее место. Курс на звездную систему Амир.
Было время, когда Шершень запоминал каждый прыжок, пытаясь понять, есть ли между ними отличия. После двадцатого в голове все смешалось, и смаглер плюнул на это дело. Возможно, отличия имелись, ведь каждый прыжок сквозь пространство имел свою продолжительность, даже если приходилось прыгать по одному и тому же маршруту. Но практической ценности эта информация не имела, и Шершень прекратил забивать голову ерундой. Минутой позже или часом раньше расчетного времени, но выходил он из прыжка в нужной точке пространства. Плюс-минус несколько километров. То есть можно сказать с ювелирной точностью. Это было главное.
По расчетам кифера и бортового синтетика, крейсер должен был зависнуть в прыжке на сутки с четвертью. По личным расчетам Шершня, можно было уложиться часов в восемнадцать-двадцать. Но выход в звездной системе Амир гарантировался в любом случае. Ну, и стоило ли урезать себе время на отдых? Если бы продолжал вести статистику и анализировать прыжки, чтобы стать не только самым удачливым из смаглеров, а еще и самым быстрым и точным – понятно. Но такой цели не было. Ради чего тогда напрягаться?
Этот мысленный вопрос окончательно расхолодил капитана. Шершень развалился в кресле и последние секунды разгона просто наблюдал, как звезды по бортам превращаются в длинные светящиеся трассы, а прямо по курсу расплывается пятно абсолютной темноты. Именно эта расслабленность и не позволила Шершню мгновенно отреагировать на внезапное изменение картинки.
