– Вот это разговор, тёзка, – весело отозвался Художник и, сделав врачу знак не вмешиваться, что-то быстро пробормотал себе в воротник.
В ту же минуту в палату ввалились два бойца его личной охраны и, подхватив Пашку с двух сторон, быстро вынесли из палаты. Понимая, что спорить в данной ситуации себе дороже, главврач отступил в сторону с независимым видом, а-ля я умываю руки.
Не обращая на него внимания, глава Конторы вышел из палаты и, усмехаясь про себя, направился в номер, по пути позвав с собой Агафоныча. Увидев, что его подопечный очнулся, неугомонный старик вдруг куда-то исчез, появившись в номере со странным свёртком в руках.
Увидев на столе исходящие паром чашки с ароматным чаем, он одобрительно кивнул и, достав из пакета керамическую бутылку, с хитрым видом принялся осторожно разливать содержимое. По чайной ложке в каждую чашку. По номеру расплылся странный цветочный аромат. Внимательно принюхавшись, Художник удивлённо покосился на Агафоныча и, качая головой, спросил:
– Только не говори мне, что это твоя знаменитая настойка на семи травах?
– Она самая и есть, – усмехнулся Агафоныч. – Три стопки при простуде, пять при всех остальных хворях, ну и по ложечке для профилактики.
– Профилактике чего? Алкоголизма? – не удержался от шпильки Пашка.
– Засранец он и есть засранец, – покачал головой Агафоныч. – Его лечат, а он морду воротит.
– И не думал, – горячо возразил Пашка. – Ну чего ты, Агафоныч? Неужели разучился шутки мои понимать?
– Проехали, – махнул рукой Агафоныч.
– Не обращай внимания, – усмехнулся Художник. – Он от волнения всегда таким злым становится.
– От волнения? – удивлённо спросил Пашка, растерянно глядя на старика.
– Напугал ты меня, парень, – нехотя проворчал Агафоныч, бросив на старого приятеля укоризненный взгляд.
– Чем это?
– Не часто мне такие стрелки попадаются. И не должно так случаться, чтобы молодой, сильный парень, умеющий навскидку комару яйца отстрелить, умирал раньше времени, да ещё и на пустом месте, – тихо сказал Агафоныч, прихлёбывая чай.
– Спасибо вам, дядя Гриша, – тихо сказал Пашка, доставая из пачки сигарету. – За всё спасибо.
– Сочтёмся, – усмехнулся Агафоныч.
– Ну ладно, с любезностями закончили. Давайте о деле поговорим, – проворчал Художник, отмахиваясь от клубов дыма.
– О чём именно? – удивился Пашка.
– Рассказывай, тёзка, как в зоне жил, что делал, где именно обитал. Всё рассказывай. И не забудь, нашей Конторе всё известно, – твёрдо ответил старик.
– Дядя Паша, ну не надо, а?
– Чего не надо? – не понял Художник.
– А вот этих ваших конторских понтов. Конторе всё известно. Если известно, так нечего вопросы задавать, – вяло огрызнулся Пашка.
Внимательно слушавший его Художник вдруг зашёлся откровенным гомерическим хохотом. Задумчиво смотревший на Пашку Агафоныч не удержался и тоже захохотал, вторя другу густым, сочным басом. Удивлённо покосившись на стариков, Пашка недоумённо пожал плечами и, погасив окурок, взялся за чай.
Отсмеявшись, старики дружно утёрли набежавшие слёзы и, переглянувшись, хором вздохнули:
– Дожили. Уже в способности Конторы верить перестали.
– А ты как думал, Паша? Времена другие, и люди другие. Ты посмотри на него внимательно. Он же сидит и отлично понимает, что ничего у тебя на него нет и терять ему здесь нечего. Ну, состряпают твои олухи дело. Высосут проблему из пальца. А толку? Как только передадим его в ИТК, так он оттуда и уйдёт, как дым сквозь пальцы. Лови его тогда по всей зоне. А там он у себя дома, – весело проговорил Агафоныч.
– Знаю, – недовольно поморщился Художник. – Самое смешное, что он и отсюда уйти может. Причём так уйти, что и не заметят. Ловкий, чёрт.
– Вы о чём это, мужики? – растерянно спросил Пашка.
– О тебе, – фыркнул глава Конторы. – Нет у меня в руках ничего такого, что могло бы тебя к Конторе пристегнуть. А жаль.
– Дядь Паш, ну что вы в меня так вцепились? – устало спросил Пашка. – Я же уже говорил, не с моей рожей по империи шататься. А в зоне мне самое место.
– Да что ты к своей внешности так прилип? – раздражённо спросил Художник.
– А то вы не знаете? – хмыкнул Пашка. – Забыли, что мне ваша горничная высказала? А ведь она на вас работала. Что уж говорить про обычных девушек. Нет, дядя Паша. Местная жизнь не про меня писана. Мне в зоне самое место.
– Опять за своё! – возмущённо всплеснул руками старик. – Да забудь ты эту дуру. Найдёшь себе нормальную умную девчонку.
– И то верно, парень. Не надоело, как дерьмо в проруби болтаться? Пора уже и остепениться. Дом завести. Семью, – поддержал друга Агафоныч.
– То-то у вас и семьи и дома есть, – покачал головой Пашка.
– Ты на нас не смотри, парень, – тихо ответил Агафоныч после долгого молчания. – Мы с ним всю жизнь жили где угодно, только не здесь. Была у меня семья. И дети были. Да только их волна забрала. Всех. Мы в отпуск собрались, да тут дело очередное наклюнулось. Пришлось мне их одних отправить. Так и получилось, что я выжил, а они пропали, – безжизненным голосом поведал он Пашке.
– Вот значит как, – растерянно протянул Пашка. – Извини, дядя Гриша, не хотел в душу лезть.
– Ничего. Я не в обиде. Ты и знать не мог. Тут ведь дело не в том, что у нас семей нет, а в том, чтобы и ты таким же не стал. Пойми, парень. Не должен человек жить один. Неправильно это.
– Может, и неправильно, да только люди сначала друг на друга смотрят, а уж потом знакомиться начинают. Есть у них такая привычка. А на мою рожу без страха не взглянешь. Так что, создать семью мне не светит. Да и дома у меня нет. И денег, чтобы жильё купить, тоже нет. Так что, как ни крути, а жить, уйдя от подобных проблем, я смогу только в зоне.
– Ну и упрямый же ты, тёзка, – вздохнул Художник. – Ладно, к этому разговору мы ещё вернёмся. А сейчас просто расскажи, как в зоне жил и чего тебя вдруг через границу понесло?
– Нужда заставила. Народ в зоне только охотой и живёт. Точнее, выживает. Да ещё и падальщики повадились в зону ездить.
– Это кто такие? – удивлённо спросил Агафоныч.
– Мародёры. Могилы разоряют. Вскрывают все подряд. Особенно Рачьи Заводи уважают. Кроме них, охотники появились. И охотиться не на зверей, а на людей приезжают. Так и живём.
– Что это за Рачьи Заводи? – тихо спросил Агафоныч, сжимая кулаки.
– После того, как волна прошла, много новых речек появилось. Но, проходя по зоне, она принесла много трупов, которые скопились в заводях. Эти заводи и назвали Рачьими.
– Так они под воду лезут? – не унимался Агафоныч.
– Лезут. Что под водой снять не могут, вместе с телом на берег вытаскивают, а потом так и бросают. Зверью на поживу.
